Икона и человек. Евгений Ройзман
Читать онлайн книгу.
«Что такое?» – «Так она же, небось, комсомолка!» Ну, в общем, приняли их ласково. Порасспрашивали, поприкалывались.
А в центре хаты – платформа, стол такой дощатый, окантованный железом, чтобы доски не выбили. А к нему приварены длинные скамьи. И вот старшие, кому положено, собрались за платформой, малолеток пригласили. Чаю заварили, хапанули. Отпарили вторяки, подмолодили, еще хапанули. И малолетки туда же, как взрослые, чинно, по два глотка, с карамелькой. Потом один из старших: «А что, которые круче – тагильские или первоуральские?»
Малолетки аж опешили. Ясен пень! Конечно, тагильские. То есть первоуральские. А тут еще земляки в хате нашлись. Одни орут: «Да первоуральские круче!» Другие говорят: «Тагильские малолетки всех блатнее!» Парни-то уж вскочили, готовы друг в друга вцепиться. Старший осадил:
– Э! Вы не на малолетке. Здесь гладиаторские бои не канают. Тот круче, у кого яйца крепче!
Вся камера орет:
– Да, да! Надо проверить!
И к этим:
– Готовы?
Как не готовы?! Страшно, конечно, а куда денешься? За свой город надо постоять. Камера гудит. Одни за тагильских, другие за первоуральских. Старший говорит:
– Тихо. Здесь все серьезно. – И к малолеткам: – Сейчас каждому из вас привяжем к яйцам шнурок. Сядете напротив друг друга. Ты возьмешь в руку его шнурок, а ты возьмешь его. Тянуть будете изо всей силы, поэтому сразу намотайте на руку, чтоб не выскользнул. Кто первый заорет «сдаюсь», тот проиграл.
Малолетки уже начинают снимать штаны. Старший говорит:
– Подождите. Предупреждаю: будет больно. Поэтому каждому сейчас завяжем глаза, чтоб от боли не лопнули.
А малолетки уже раздухарились, им по фиг. Смотрят друг на друга, как Тайсон с Холлифилдом. У каждого за спиной секунданты.
Тут же появились прочные шнурки, сплетенные из распущенных капроновых носков. Малолеток усадили друг напротив друга, каждому надели на яйца петлю и затянули покрепче. И завязали глаза. И вот они сидят, сопят носами, ждут команды. Вся камера повскакала со шконарей, сгрудилась вокруг них.
В ту секунду, когда они сидели с завязанными глазами и шли последние приготовления, между ними аккуратно поставили смазанную маргарином кружку и придавили сверху. И когда подали в руки концы шнурков, их пропустили вокруг кружки так, что каждому достался свой собственный. Камера затаила дыхание. Старший сказал: «Поехали!» И каждый из малолеток, намотав на кулак шнурок, осторожно потянул. Камера притихла.
– Ух ты!
– Больно, блин!
– Черт!
– Ну подожди, псина!
Потянул чуть сильнее – и он, гад, сильнее.
– Ох ты, гнида, ну держись!
– Ах ты вот как, пидор!!!
Тянут все сильнее, боль невыносимая, скрежещут зубы. Вся камера на ушах.
– Тагил, тяни! Он уже сдается!
– Первоуральск, делай! Он сейчас не выдержит!
И тянут, бедолаги, уже в полную силу. Скрипят зубами, плача и захлебываясь от ненависти друг к другу. И каждый понимает, что надо терпеть и тянуть. Камера рыдает.