Малышка на биткоин. И другие рассказы. Сергей Коноплицкий
Читать онлайн книгу.
смотри…
Мефодий взял кастрюлю с лапшой и проследовал в кухню. В кухне он подмигнул Куде и сказал:
— Важно не место, а наличие! Не пространство, а присутствие! Ты понимаешь, о чем я говорю?
– Угу, – кивнул Кудя.
– Не коридор, а лапша! Не карман, а ложка! Понимаешь?
– Понимаю.
– Дух важен, понимаешь?
— Угу.
— Не тело, но дух! А точнее, дух, а потом тело… Или не так… Но как тебе сказать, чтобы ты понял?
— Не знаю…
— Дух, наличие, присутствие… Понимаешь?
— Мефодий…
— Что?
Он посмотрел на Кудю, который достал ложку из кармана и крутил ее в руках. Его лицо было бледным и решительным. Губы сжаты, а из глаз лился солнечный свет. «Кажется, понял», – подумал Мефодий.
— Дай пожрать, а…
Мефодий постоял, подумал, потом тихо произнес:
— Хм… Не место, а наличие. Действительно, смышленый малый.
Он улыбнулся и поставил перед Кудей миску с лапшой.
— Ешь, Кудя. Ешь, мой дорогой.
Зануда
В жаркий июльский день самого жаркого лета в истории нашего городка Валентин Владимирович Кросавкин познакомился с женщиной.
Она была неказистого телосложения, на среднем пальце правой руки имела татуировку в виде перстня с твердым знаком, а мизинец левой руки был вовсе без суставов и болтался, как маленький червячок.
— Я буду звать тебя Пассией! – с ходу выдал Кросавкин.
– Можно, – добродушно согласилась она.
– Ты моя Пассия!
– Угу.
– Ты муза моих бессонных ночей, моя Афродита!
– Хм…
– Ты очаровашка Сью!
– Кхе-кхе.
– Ты кудряшка Кэт!
– Да?
– Нет! Ты голубиная мечта потерявшегося гения.
– Ну!
– Да-да. Верь мне, Пассия!
Постепенно их отношения приобретали все более интимный и осмысленный характер. Валентин Владимирович тоже сделал себе татуировку на пальце и купил мобильный телефон. Днем они обменивались короткими текстовыми сообщениями.
«Пассия, привет, как дела?» – писал он.
«Хорошо», – отвечала она.
«Пассия, ты зяброкушечка».
«Ты милый».
«Пассюшенькин хвостик».
«:)»
Прошло три года и три месяца. Интимный характер отношений наскучил Валентину Владимировичу. Он устал и от осмысленности. Хотелось экстремальных душевных переживаний, и он решил не звонить и не писать Пассии. Он ждал, что она позвонит первая и возмущенно выдаст что-то вроде: «Все кончено? Почему ты не звонишь? Думаешь, я твоя игрушка? Думаешь, я подстилка?» Кросавкин представлял сотни вариантов достойного ответа на тирады оскорбленной женщины. Естественно, что после его ответа Пассия бы вернулась в его объятья смиренной и потрясенной открывшимся качеством его нового