Кукловоды. Дверь в Лето (сборник). Роберт Хайнлайн
Читать онлайн книгу.
я сел, осознавая, что нужно срочно сделать что-то важное. Поднялся и, пошатываясь, направился к двери. Чуть помедлив, я осторожно выглянул в коридор – там никого не было. Тогда я выскочил из туалета и рванул прочь от конференц-зала.
У наружной двери я притормозил и вдруг с ужасом понял, что не одет. Тогда я метнулся по коридору в мужское крыло. Там схватил первую попавшуюся одежду и напялил на себя. Ботинки оказались малы, но это не имело значения.
Я снова бросился к выходу, нашел тумблер, и дверь распахнулась.
Мне уже казалось, что я ушел чисто, но, когда я был в дверях, кто-то крикнул мне вслед: «Сэм!» Я не стал дожидаться и выскочил за порог. Там я оказался перед шестью дверьми, бросился в одну из них, за ней были еще три. К этой кроличьей норе, которую мы называем «Штабом», ведет целая сеть туннелей, похожих на переплетенные спагетти. Они расположены так, чтобы сколько угодно людей могли приходить и уходить незаметно. В конце концов я вынырнул на одной из станций метро, в киоске, где торговали фруктами и дешевыми книжками, кивнул продавцу, который, похоже, нисколько не удивился, проскочил турникет и смешался с толпой. Раньше я этим маршрутом не ходил.
Потом я сел на реактивный экспресс, идущий на север, но сошел на первой же станции. Перебрался на платформу, откуда отправлялся экспресс в обратном направлении, и встал возле кассы, выбирая, у кого из этих раззяв будет бумажник потолще. Выбрал какого-то типа, сел на его поезд, потом сошел на одной с ним остановке и в первом же темном переулке двинул ему по затылку. Теперь у меня появились деньги, и я был готов действовать. Я не понимал, для чего мне деньги, но знал, что для следующего этапа они нужны.
7
Говорят, язык развивается, чтобы описывать жизненный опыт народа, который на нем говорит. Опыт первичен, язык вторичен. Как мне описать свой опыт, то, что я чувствовал?
Окружающие предметы странным образом двоились, словно я смотрел на мир сквозь подернутую рябью воду, но при этом я не испытывал ни удивления, ни любопытства. Я двигался как сомнамбула, не зная, куда иду и что собираюсь делать, хотя на самом деле не спал и отчетливо понимал, кто я, где нахожусь и чем занимался в Отделе. Не было никакой амнезии, все мои воспоминания были мне доступны. И хотя я не знал, что именно я собираюсь делать, я всегда осознавал, что делаю, и нисколько не сомневался, что эти действия необходимы и целенаправленны.
Говорят, что примерно таким образом работает пост-гипнотическое внушение. Не мне судить – я гипнозу не поддаюсь.
Бо́льшую часть времени я не испытывал никаких эмоций, кроме легкого удовлетворения от выполненной работы. Но так было только на сознательном уровне – повторюсь, я был в полном сознании. Где-то глубоко-глубоко в душе я мучительно переживал свое несчастье, мне было страшно, меня терзало чувство вины, однако все это глубоко, далеко, где-то в заваленном, запертом уголке души. Я едва осознавал, что во мне сохранились эти чувства, и никакого влияния они на меня не оказывали.
Я знал, что меня видели, когда я уходил с базы. «Сэм!» – это кричали мне. Под таким