Я медленно вышел из метро и остановился, осматриваясь. Был ранний, осенний вечер. Небо было белесое, словно вылинявшее. Только где-то на юго-западе, заслоняя закатное солнце, плыли неведомо куда диковинные облака. Проплывали мимо озабоченные прохожие – известно куда: сначала в универсам, а потом в свои бетонные, обжитые и мнимо уютные норы. Я медленно двинулся домой, прошел уже полпути, как что-то задрожало в кармане. Я достал телефон. Было что-то тревожное и пугающее в этой неожиданно раздавшейся трели моего мобильника. Я включил связь.

      – Слушаю. Алло, кто это?

      – Это я, Евгений. Мне нужно встретиться с вами. Срочно!

      – Срочно?! Что-то с Леной? С ней что-то случилось?

      – Я вам все расскажу, когда приеду. Это – не по телефону.

      У меня оборвалось сердце. Мне захотелось прислониться к чему-то или сесть – я чувствовал, что сейчас упаду.

      – Где нам встретиться? – голос мой звучал медленно и глухо. – Мне все равно где. Может у вас в Ясенево?

      – Нет, не так. Давайте у вас, в Конькове. На улице.

      – Ну, ладно, у меня… Вы знаете выход к универсаму «Виктория»?

      – Ага, знаю.

      – Я буду сидеть напротив выхода на парапете. Когда вы придете?

      – Я сейчас в центре, Подъеду… ну, минут через сорок.

      – Хорошо, я жду.

      Я уселся на парапете в стороне от небольшой, шумно галдящей компании алкашей. Я уже не думал о том, почему позвонил он, а не Лена. Сердце сжалось вдруг сильно и больно – предчувствием страшной, непоправимой беды. «Только бы она была жива! Была бы жива! Пусть больная, пусть какая ни есть – но только живая!».

      Я ждал очень долго. Я устал от этих мыслей, от этого ожидания. Казалось, время остановилось, застыло и никогда уже не сдвинется. Я буду сидеть здесь в этом страшном оцепенении целую вечность. Я совсем уже отчаялся, я даже хотел уйти, но не мог сдвинуться места. Я все смотрел и смотрел на стеклянную коробку подземки, как завороженный и увидел его, наконец. Он вышел из стеклянных дверей и осмотрелся. Большой, неуклюжий увалень. Увидев меня, он почему-то наклонил голову и быстро пошел ко мне. Подойдя близко, он стал рыться в большой пластиковой сумке. Достал оттуда небольшой пластиковый, белый пакет, но не дал его мне.

      – Вот! Это мама велела вам передать! Перед смертью! Там письмо ее и смартфон. Вот…

      – Когда она умерла? Как?

      – А я вам не скажу! – вскрикнул он. – это не ваше дело, не ваше! Вас это не касается!

      И вдруг он стал раскачиваться из стороны в сторону и закричал тонким петушиным голосом: «Я вас ненавижу! Ненавижу! Это все вы… если б не вы… она… она бы еще жила! Она бы несколько месяцев еще прожила. Это вы заманили ее летом в Ялту! Я знаю! Я догадался! Вы ее погубили, вы подорвали… Вы!… вы…» – он швырнул пакет мне под ноги. Потом повернулся и быстро пошел обратно, к метро, нелепо раскачиваясь.

      Я наклонился, поднял пакет, и долго сидел так, боясь даже посмотреть на него. Наконец, сунул руку, нащупал и вытащил бумажный конверт. В нем лежал сложенный вчетверо лист бумаги – ее письмо! Я медленно развернул его, словно это был страшный приговор.

      «Милый мой мальчик! Я пишу тебе это письмо на бумаге. Это мои мысли, мой почерк – я хочу, чтобы ты читал эти строки и вспоминал меня.

      Когда ты получишь это письмо, меня уже не будет в живых. Я скоро умру, ( у меня лейкемия, а в общем, не важно!). Мое тело умрет, но я верю, что душа моя останется в тебе и с тобой! Она останется в этом письме, в твоей памяти, как сокровенное ( ты любишь