– Прошу прощения, мистер Блэйтон, надеюсь, я не помешал! – Судья Смит пришел в себя после чихания. – Так, вы говорили?..

      – Ничего страшного, милорд. Я говорил о тщательности и опыте доктора Гардинера. Он сам в дальнейшем даст показания, – Блэйтон снова начал набирать обороты – и поведал, что с самого начала доктор сомневался, в самом ли деле смерть Генри Каргейта вызвана остановкой сердца, как могло показаться менее проницательному уму. Его сомнения возникли еще в вагоне; их вызвал запах, который доктор сразу отличил от запахов цветов, оказавшихся поблизости от окна вагона, где находился несчастный покойный. Доктор Гардинер узнал запах и предположил, что это – как и подтвердилось позже – цианистый калий, смертельный яд как для человека, так и для ос. Мозг доктора Гардинера заработал со всей быстротой и решительностью, присущим этому человеку. И доктор немедленно начал действовать, умело и продуманно.

      На скамье присяжных Джон Эллис, уперев подбородок в левый кулак, пощипывал шею характерным жестом – так он выражал легкое неодобрение. Про себя он пробормотал строчку из стиха: «А Плотник только и сказал: «Погуще масло мажь!» Однако, взглянув на остальных присяжных, Эллис заподозрил, что для них масла намазано в самый раз. Из всех присяжных он единственный не был прирожденным восточным англичанином и считал этот район всего лишь спальным. Остальные с удовольствием слушали, как восхваляют их земляка, тем более что расследование поручили вести «этому лондонцу», а не местной полиции, – все были склонны считать такое решение ошибкой.

      Реакция присяжных не ускользнула от взора обвинителя (ведь только Эллис умел держать свои суждения при себе), и он радостно продолжал:

      – Вот что сделал доктор Гардинер: он сохранил табакерку и собрал с пола некоторое количество порошка, чтобы впоследствии провести анализ порошка и остатков табака в табакерке. Более того, доктор проделал все так, чтобы никто – ни должностные лица станции, ни мисс Нокс Форстер – не знал о его действиях, так что все – и на станции, и в усадьбе Скотни-Энд – пребывали в уверенности, что после уборки в вагоне следы преступления исчезнут. Обратите внимание: доктор Гардинер посоветовал начальнику станции тщательно помыть вагон, причем сделал это публично, поскольку знал, что все ценное уже изъято из вагона – и никто об этом не подозревает.

      Поступив так, как я описал, продуманно, решительно и расторопно, доктор Гардинер затем отнес табакерку и конверт с достаточным количеством порошка местному коронеру, которому рассказал все, что было ему известно. Он указал, что порошок вызывает у него серьезные подозрения. На том доктор передал дело в надежные руки. Должным образом был извещен шеф-констебль, который решил – не будем обсуждать,