Форточка, ветер. Ганна Шевченко
Читать онлайн книгу.
твёрдая подушка,
большая спальня, низкое окно,
донецкий воздух, угольная стружка.
Когда на подоконнике сидишь,
то терриконы сказочней и ближе.
Мне нравилась базальтовая тишь
и мёртвый флюгер на соседней крыше.
А за полночь, сквозь шорох ковыля,
сквозь марево компрессорного воя,
подслушивать, как вертится Земля,
вращая шестерёнками забоя.
Охранник Геннадий Сушко
С редеющей грядкой последних седин,
с обтянутым формой брюшком,
томится у кассы № 1
охранник Геннадий Сушко.
Он утром увидел её у стола –
она покупала морковь,
но мимо него, изогнувшись, плыла
её равнодушная бровь.
В «Пятёрочке» цены сегодня смешны
на яблоки и молоко.
Он сделал бы скидку, ушёл от жены,
но образ её далеко,
как будто она – молодой лимузин,
а он догоняет пешком.
Томится у кассы № 1
охранник Геннадий Сушко.
Вера
Она встречает его в прихожей, говорит:
– Вымой руки, –
идёт в кухню, наливает горячий суп.
Смотрит, как он ест.
Замечает, что две волосинки поседели у него в носу.
Он вспоминает:
– У Сергея Петровича сегодня умерла мать…
Она головой качает,
ставит будильник на семь тридцать пять.
А потом они ложатся в постель,
укрываются пледом и спят.
Спят, спят, спят,
прижавшись друг к другу спинами,
восемь часов подряд.
Утром он кричит ей:
– Вера, у нас кончилась бумага!
Она ворчит сквозь сон.
Затем встаёт, прихрамывает,
подаёт ему новый рулон.
Как мамы
Мы окна мыли, мыли в октябре,
в окно смотрели,
стёкла мыли, мыли,
мы видели себя на пустыре,
в холодном ветре,
в облаке из пыли,
мы там стояли, на сухой траве,
смотрели на себя в окне немытом
и думали, что это в синеве
стоят другие,
сгорбленные бытом.
Лежал в тумане кабельный завод,
за кочегаркой зарево качалось,
а рядом начинался кислород,
и больше ничего не начиналось.
А мы стояли на сухой траве,
дышали пылью и в окно смотрели
на то, как эти сгорбленные две
маячили в проёме еле-еле
и мыли окна током чистых вод,
размазывая тряпкой по спирали.
Лежал в тумане кабельный завод,
а мы, как мамы, раму протирали.
Невеста
По мягким полозьям вельвета
плывёт, озаряя углы,
невеста, продетая светом
в любовное ушко иглы.
Отец поцелует сердечно
в дизайнерский локон виска
и в море отпустит навечно.
Посмотрит с улыбкою, как,
минуя нарядные лица,
плывёт к ней её водолаз
с цветком в белоснежной петлице,
с блестящими кошками глаз.
«Заколочен досками колодец…»
Заколочен досками колодец,
возле грядок брошены лопаты,
незнакомый и нетрезвый хлопец
курит возле дедушкиной хаты.
Выплывет хозяйка, озираясь –
что хотят незваные шпионы?
Выплеснет помои из сарая
в бабушкины флоксы и пионы.
Детство отшумело и пропало,
убежало странствовать по нивам,
затерялось в гуще сеновалов,
растворилось в воздухе ленивом.
Лишь стоит за сломанной калиткой,
возле обветшалого крыльца,
нерушимый, крепкий, монолитный
запах бузины и чабреца.
Безумная
Она сошла с ума –
сорвалась