«Как дела, Тёмочка?» – Николай Владимирович вышел из туалета и притворил дверь. Было слышно, как журчала вода, и наполнялся бачок. Он вытер руки махровым полотенцем и повесил на крючок двери. Прошаркал к постели, развязав широкий пояс, снял атласный халат с двумя беснующимися драконами, скинул велюровые тапочки и залез под одеяло.

      Внук – кучерявый блондинчик, в пиджачке цвета разрезанного инжира – играл в какую-то электронную игру, и его пальчики быстро семенили по кнопочкам.

      «Нормально, деда. По математике – отлично, по английскому – замечательно».

      Дед протянул руку и потрепал золотистые кудри мальца.

      «Умничка, весь в отца пошел, – похвалил Николай Владимирович. – Как мама?»

      «Защитилась», – бросил внук, вставляя мерцающую геометрическую фигуру в паз.

      «Понятное дело… Я тоже, в свое время, как она… Дома не видел, – вспомнил Николай Владимирович. – Мамка твоя еще маленькая была, вот как ты сейчас – бальные танцы, кружок актерского мастерства, математика – точно юла. А я словно бы проглядел тот момент, когда она выросла, – работа, диссертация, связи, работа. – Николай Владимирович просунул руку под пижамную куртку и стал массировать сердце. – Какой же год тогда был?.. Ты меня слушаешь, Тём?»

      «Угу», – ответил внук, выстраивая подрагивающую пирамиду.

      «Вот помню, защитился я… Родителям твоим квартиру оставили на лето, а сами в Крым мотанули, на три месяца. Ух, время было. Как там, у Вивальди, не помнишь, Тём? Аллегро, адажио, престо?.. Впрочем, что это я. Не знаешь ты».

      «А это кто такой?» – спросил Тёма, на мгновение оторвавшись от тетриса.

      «Так… сегодня уже никто», – отмахнулся дед и опасливо покосился на тёмочкин плейер, торчащий из кармана пиджачка.

      «Ага… Понятно», – произнес Тёма, углубляясь в игру.

      «Она как? Сегодня заскочит ко мне?»

      «Не знаю…» – пожал инжировыми плечами внук, выключил игру и сказал: «Ну я это… пойду, а?»

      Малыш подхватил цветной рюкзак с пальмами и фламинго в шлепанцах, наспех, немного брезгливо поцеловал деда в поросшую елью щеку, надел переливающуюся спелым виноградом куртку и пошел к двери.

      «Иди, Тёма, иди… Ой, подожди, там в холодильнике фрукты. Возьми себе».

      «Не, деда, лечись. Тебе нужней».

      «Да куда мне. А у тебя самый возраст. Тебе витаминов побольше есть надо».

      «Не такой уж ты и старый, деда. Вот папка тебе операцию сделает, на сто лет помолодеешь. Чао. Выздоравливай. Завтра приду», – бросил на ходу Тёма и надел наушники от плейера, из которых послышалась приглушенная писклявая музыка.

      В проеме сверкнула золотая шапка волос, дверь медленно закрылась, и на миг показалось то давнее, забытое весеннее солнце, которое много лет назад так ярко светило и так больно резало глаза, а лучи его подбирались