Гаврош или Поэты не пьют американо. Валерий Олегович Городецкий
Читать онлайн книгу.
заинтересованно.
– Наслаждение. – ответил я неожиданно для самого себя.
– Что-что?
– На-сла-жде-ни-е! – повторил я по слогам с победным видом.
– Ну допустим, немного похоже, хотя это и разного поля ягоды – сказала Галя.
– Наслаждение, во-первых, никогда не бывает долгим, оно мимолетно, а во-вторых, после него ты всегда возвращаешься к той двери, через которую зашел, а то, что было там, за дверью, кажется тебе эфемерным и почти несуществующим. И вообще, оно от слова «Сладкое», так что связь есть, еще какая!
–Послушай, я вот чего думаю – сказала Галя.
– Что? – спросил я.
– Если у нас такое Наслаждение, здесь, прямо в метро, среди этих сотен людей, то что же там происходит у тех, кто все это придумывает?
Я напрягся, попытавшись понять, но мозг не дал ответа.
– Наверное это и есть космос, – сказал я.
– Кажется, я поняла – сказала вдруг Галя.
– Что?
–Помнишь Эйнштейна и его теорию относительности? – спросила она.
Ну да – ответил я.
–Недаром он написал, что все относительно – увернно сказала Галя.
Ну он не совсем так написал, там еще есть скорость света и все от нее зависит, и чем быстрее летит тело, тем больше скорость, потому что масса тела становится меньше.
–А я тебе про то и говорю, мы едем в метро, слушаем Свободу, и в голове у нас свет. И проблемы будто отступают. А значит, мы становимся легче. Ведь проблемы создают тяжесть.
–Точно, так все и есть – подтвердил я.
Может нам за это Нобелевку дадут? -спросила Галя.
А что, может и дадут – ответил я, и мы рассмеялись, глядя на окружающих бегущих по своим делам прохожих.
С тех пор, если опаздываю, я всегда включаю «Свободу», ведь теперь я знаю, что опоздать невозможно.
Встреча
Поэты не предают свою Музу
Мы шли по Невскому, предаваясь воспоминаниям о школе, когда чья-то тяжелая рука легла на плечо Егора.
– Здорово, чувачок.
– Ни хрена себе. Дрозд, ты что ли? Откуда?
– Так я здесь живу.
Над нами возвышался гигант в кожаных штанах с развивающимися темными волосами и с гитарой за плечами.
– Слушай, а чем тогда закончилась вся эта история? Ты же ушел из института? Мы тебя месяц искали. Так и не понял никто, куда ты пропал? – спросил Егор.
– Первые полгода был ад. Я летел в пропасть, и чем быстрее я падал, тем дальше от меня отдалялось дно. Но я знал, я знал, что ни хрена больше не хочу. Ни сопромат, ни «вышка» меня не прельщали. Я кроме музыки ничем не мог заниматься. Понимаешь, просто не мог. На все наплевать было.
Я вставал в девять утра и ложился в одиннадцать вечера. Не бухал, не водил девиц и ни в чем предосудительном замечен не был. Все это время я играл на гитаре. Понимаешь, ни хрена больше не делал, просто играл на гитаре.
На такую мелочь, как повестки из военкомата не было желания и времени хоть как-то отреагировать. Все стуки в дверь игнорировал. Да и все равно в наушниках ничего не слышно.
Я «не бренчал», мешая соседям спать. Аккуратненько, сидя в наушниках, с электрогитарой