Имам ‘Али и его взгляд на общественное устройство. ‘Абд ал-Хусайн Хосроупанах
Читать онлайн книгу.
вернулось к своему законному обладателю, и когда оно досталось тому, кому предназначено (изначально)»[71].
«Мы – древо пророчества, стоянка посланничества, место снисхождения ангелов, источник знания и родник мудрости»[72].
«Мы же – приближенные и сподвижники, и хранилище, и врата; и не входят в дома, кроме как через врата их; кто же входит не через врата, именуется вором»[73].
«Они для знания – оживление, для невежества – умерщвление. Терпеливо они сообщают о знаниях, через явное говорят о сокровенном, а их молчание свидетельствует о мудрости их речения. Истине они не противятся и в ней не разделяются. Они – опоры ислама и прибежище (его) защиты. Ими истина на место свое возвратилась, и ложь с места своего сместилась, и язык ее от корня своего оторвался. Размышляли они о религии разумом внимательным и попечительным, не разумом слушателей и распространителей, ибо много у знания распространителей и мало у него попечителей»[74].
Имам ‘Али, говоря о прерогативе и привилегированном положении Людей дома при занятии поста халифа, одновременно затрагивает и вопрос о правлении и упоминает завещание Пророка. Так, в Хутбе 6 Нахдж ал-балага он отмечает:
«Клянусь Аллахом, я все еще лишен своего права, данного мне в наследство, с того самого дня, когда забрал Аллах Своего Пророка (да благословит Аллах его и род его), – и до сего дня, когда присутствуют эти люди»[75].
О своем привилегированном праве на власть (халифат) Имам говорит и во многих других случаях, жалуясь Господу на несправедливость курайшитов и их приспешников. Так, в хутбе «Шикшикийа»[76] он поднимает вопрос о способности и мудрости:
«Нет, клянусь Аллахом, некто сам себя облек в одежды халифа, зная, что мое место по отношению к этой должности подобно оси по отношению к мельнице. Вода науки и познания падает с меня потоком, и птица мысли человечества не долетает до меня»[77].
В ответ на аргументы переселенцев из Мекки (мухаджирун), которые ссылались на свою принадлежность к числу сподвижников Пророка и к племени Курайш, Его Святость напоминает о своем родстве с Пророком и выступает с острой критикой действий трех халифов – Абу Бакра, ‘Умара и ‘Усмана. Критика имама ‘Али в адрес Абу Бакра основана на том, что ‘Али более достоин поста халифа. Следовательно, почему же Абу Бакр облек себя в одежды халифа и даже назначил халифом после себя другого человека? А критика Имамом ‘Умара касается узурпаторского характера его власти, духовного и нравственного состояния, в том числе грубости, суетливости и часто повторяющихся ошибок с его стороны. В период правления ‘Усмана государство настолько погрязло в коррупции, что это подготовило почву для убийства халифа: хотя к этому делу имели определенное отношение и стремившиеся к власти приближенные ‘Усмана[78], в том числе Му‘авийа[79].
‘Али, несмотря на все эти неурядицы, предпочитал молчание и компромисс, не
Нахдж ал-балага. Хутба 2.
Там же. Хутба 109.
Там же. Хутба 154.
Нахдж ал-балага. Хутба 239.
Там же. Хутба 6.
Шикшикийа – араб. буквально «пена верблюда». Название хутбы связано с ответом ‘Али, который на просьбу Ибн ‘Аббаса продолжить невольно прерванную речь, ответил: «О Ибн ‘Аббас, это было как пена верблюда (
Нахдж ал-балага. Хутба 3.
Нахдж ал-балага. Хутба 3, письма 28 и 37.
Му‘авийа ибн Абу Суфйан (605–680) – первый омейядский халиф. Его отец – Абу Суфйан Сахра ибн Харба, один из вождей курайшитов. Му‘авийа враждовал с Пророком и принял ислам лишь после завоевания Макки мусульманами (630 г.). В период, когда халифом был ‘Усман, он стал наместником Палестины, а затем и Сирии. После смерти ‘Усмана отказался признать ‘Али халифом. В ходе сражения, которое произошло между ними в 657 г. при Сиффине, когда победа стала склоняться на сторону ‘Али, Му‘авийа предложил передать решение спора, кому быть халифом, благочестивым арбитрам. Арбитры, подкупленные Му‘авийей, решили вопрос в его пользу. Раскол среди сторонников ‘Али и борьба с хариджитами не позволили начать новую войну против Му‘авийи (