Патрология. Период Древней Церкви. С хрестоматией. Священник Михаил Легеев
Читать онлайн книгу.
Такие священнодействия ужаснее всяких поруганий святынь. А их вечери известны; об этом говорят все<…> В день солнца они собираются для общей вечери со всеми детьми, сестрами, матерями, без различия пола и возраста. Когда после различных яств пир разгорится и вино воспламенит в них жар любострастия, то собаке, привязанной к подсвечнику, бросают кусок мяса на расстоянии большем, чем длина веревки, которою она привязана: собака, рванувшись и сделав прыжок, роняет и гасит светильник… Таким образом все они, если не самым делом, то в совести делаются кровосмесниками, потому что все участвуют желанием своим в том, что может случиться в действии того или другого» (гл. 8–9. Хрестоматия, с. 392–394).
Действие, оказанное на читателя силою риторики язычника, используется автором в качестве своеобразного «бумеранга» – служит в конечном итоге поражению языческой аргументации и победе христианской. Аргументы христианина Октавия, отвечающего Цецилию, оказываются имеющими в себе еще бо́льшую силу, убедительность и действенность. Каждое слово языческого обвинения не разрушает, а напротив, усиливает позицию христиан. Чтобы достичь этого, автор употребляет второй методологический прием – определенную логическую схему, которой он пользуется при опровержении каждого из языческих аргументов.
12.2.2. Второй прием автора: обвинения язычников есть обвинения самих себя
Ответы христианина Октавия выстроены по следующей схеме:
– Обвинения против христиан, которые невиновны, внушены демонами;
– Именно вы, язычники, виновны в этих преступлениях (чему приводятся подробные доказательства);
– Христиане даже в мыслях почитают грехом то, что вы, язычники, совершаете на деле.
В основание своей аргументации Марк Минуций Феликс полагает известный духовный закон: несправедливо осуждающий другого человека обвиняет самого себя, свидетельствуя о своих собственных грехах.
«Как несправедливо вы поступаете, когда произносите суд о том, чего не знаете и не исследовали» (гл. 28. Хрестоматия, с. 402);
«Кто же так бессмыслен, чтобы верить этому почитанию? Разве [что только] вы, которые [сами] почитаете целых ослов <…> которые так благочестиво пожираете ослов <…> которые закалаете и почитаете головы волов и баранов, которые, наконец, ставите в храмах богов, представляющих смесь человека с козлом, с лицом льва и собаки? <…> И вы не отвергаете и их священнодействий в честь змей, крокодилов и других зверей, рыб и птиц, из которых если кого-либо убьет кто, наказывается смертью» (гл. 28. Хрестоматия, с. 403);
«Далее изобретатель другой нелепой басни – старается только взнести на нас то, что бывает у них. Это более идет к бесстыдству тех людей, у которых всякий пол совершает любодеяния всеми членами своего тела; где полное распутство носит название светскости; где завидуют вольности распутных женщин, где сладострастие доходит до отвратительной гадости,