Спартак. Том 2. Рафаэлло Джованьоли
Читать онлайн книгу.
рабы, оставшиеся на вилле, преимущественно старики, в страхе молча столпились у входа; факелы в их руках освещали эту сцену. Спартак повернулся к ним и приказал:
– Приведите моего коня!
Трое или четверо рабов поспешили в соседние конюшни, вывели оттуда вороного и подвели к Спартаку. Он вскочил на коня и, обращаясь к старому домоправителю, спросил:
– Как зовут твоих сыновей?
– О великий Спартак, – со слезами в голосе ответил старик, – не наказывай моих детей за необдуманные слова, сказанные мною вчера утром!
– Низкая, рабская душа! – воскликнул в негодовании Спартак. – Ты, стало быть, считаешь меня таким же подлым трусом, как ты? Если я спросил, как зовут доблестных юношей, отцом которых ты не достоин быть, то лишь для того, чтобы позаботиться о них!
– Прости меня, славный Спартак… Аквилий и Атилий – вот как зовут их… сыновья Либедия… Позаботься о них, о великий военачальник, и да покровительствуют тебе боги и Юпитер!..
– В ад низких льстецов! – вскричал гладиатор. И, пришпорив коня, приказал своим конникам: – Галопом марш!
И весь отряд, следуя за Спартаком, пустил коней галопом по дорожке, которая вела к воротам виллы.
Старые слуги Мессалы стояли на площадке, словно онемев. Они пришли в себя только через несколько минут, когда цокот копыт, становившийся все глуше и глуше, наконец совсем затих вдалеке.
Невозможно описать горе Валерии, ее отчаяние и слезы, когда она благодаря заботам рабынь пришла в себя и узнала об отъезде Спартака.
Спартак же замкнулся в себе; на лице его отражались только что пережитые страдания, морщины перерезали лоб, и он все пришпоривал коня, как будто хотел унестись прочь от терзавшей его тревоги и горя, гнавшегося за ним. И конь его несся как вихрь, опередив почти на расстояние двух выстрелов из лука весь отряд, скакавший во весь опор.
Спартак думал о Валерии, о том, как будет она горевать и лить слезы, когда придет в себя. Невольным судорожным движением он снова пришпорил коня, и тот мчался, распустив по ветру гриву, тяжело дыша и раздувая ноздри, из которых валил пар.
Образ Валерии неотступно стоял перед глазами Спартака, он пытался отогнать его, но тогда перед ним возникало личико Постумии, прелестной белокурой девочки, живой, смышленой, которая во всем, кроме черных глаз, унаследованных от матери, была точной копией отца. Какая она очаровательная! И такая ласковая! Такая милая! Вот она тут, перед ним, весело протягивает к нему свои пухлые ручонки… И Спартак с тоскою думал, что, может быть, никогда больше не увидит ее. И снова безотчетно вонзал шпоры в окровавленные бока своего злосчастного скакуна.
Неизвестно, что сталось бы с конем и всадником, если бы, к счастью для обоих, в голову Спартаку не пришли другие мысли.
А вдруг Валерия так и не очнулась? Или, быть может, при вести о его неожиданном отъезде ее опять сразил обморок, еще более продолжительный и опасный, чем первый? А может быть, она больна, и больна серьезно? А вдруг – но это невероятно, этого