[235] «О, царь Атрид Менелай, Зевсом вскормленный! Также и все вы,

      Дети великих мужей! По желанию Зевс посылает

      Людям и зло, и добро, как захочет, ему всё возможно.

      И пока можно, вы здесь, в зале пышном вином веселитесь,

      Тешьте беседой себя. Вот и я о былом расскажу вам.

      [240] Пусть хоть всех подвигов я Одиссея царя и не вспомню,

      Как непреклонен он был и твёрд духом в страданиях многих,

      Но расскажу вам о том, что бесстрашно дерзнул он исполнить

      В Трое далёкой, где вы столько бед претерпели, ахейцы.

      Тело своё он иссёк беспощадно бичом недостойным,

      [245] Рубищем драным покрыл свои плечи, как жалкий невольник;

      В город враждебных мужей он проник. Там, средь улиц широких,

      Образ бродяги приняв, он ходил в своём рубище рваном

      Будто бы нищий, каких у ахейских судов не видали.

      Так он по Трое ходил средь троян и не узнан был ими.

      [250] Я же узнала его, лишь увидев; расспрашивать стала.

      Но от ответов прямых хитроумно он стал уклоняться.

      Только когда я его и омыла, и маслом натёрла,

      В чистое всё облекла, и клялась ему клятвой великой,

      Что лишь тогда я выдам Одиссея троянцам, когда он

      [255] В стан возвратится к шатрам и своим кораблям крутобоким, –

      Только тогда он раскрыл мне весь замысел хитрый ахейцев.

      Многих троян он убил длинноострою медью; при этом

      Много и выведал он, прежде чем в стан аргивян вернуться.

      Многие вдовы троян горько плакали. Сердце моё же

      [260] Было веселья полно: я давно уж стремилась умчаться

      В землю родную свою. Я давно уж жалела о страсти,

      Что от отчизны меня увлекла по вине Афродиты,

      Бросить заставила дочь, ложе брачное, милого мужа,

      Столь одарённого всем: и умом, и красою, и статью».