Любовь лингвиста. Владимир Новиков
Читать онлайн книгу.
и клетчатую английскую кепку с полосками трех цветов, гармонично взаимодействующими на светло-коричневом фоне. У меня есть почти такая же, но только фон у нее темный и пасмурно-тревожный.
Кто вам сказал, что язык всегда прав? Язык врет, как все мы, врет и не краснеет, сохраняя розовую видимость невинности. Взять хотя бы его циничную склонность обозначать одним и тем же словом вещи не только разные, но прямо-таки противоположные. «Жизнью» у него называется и все сущее, вечное, и коротенькое бренное существование, для каждого из нас единственное и одинокое. В интересах ясности в дальнейшем «действительность, бытие» обозначаю как Жизнь (с большой буквы), а свою собственную маленькую жизнь пишу с буквы малой. Рекомендую и другим поступить так же. Только вот у немцев возникнут проблемы в связи с их странной склонностью возвеличивать прописными буквами любое существительное. Может быть, им стоит прибегнуть к различию родов и артиклей: все сущее по-прежнему называть «дас Лебен», а отдельную жизнишку именовать с женским артиклем: «ди Лебен» – как женщину, что приходит и уходит?
Вот оно, письмо. С этой убийственной формулировкой: «Я могла бы еще переступить через свою гордость, попытаться тащить на себе вас обоих. Но мне может просто не хватить сил, и поэтому я выбираю ребенка, который имеет на меня большее право».
Сколько же лет я его не перечитывал – лучше не считать! «Беду бедой лишь можно одолеть, а боль большую – только большей болью»{70} – эти строки малоизвестного стихотворца в мою картотеку попали ввиду повышенного скопления в них губных и плавных согласных, а теперь вспоминаю их по причине скопления в моей жизни одноприродных бед и болей, ставших уже не случайными недоразумениями, а слагаемыми судьбы.
Нет, ну к тебе-то, конечно, никаких претензий…
Знаешь, «тильда» – это название значка{71}, при помощи которого в словарях повторяется слово или основа слова, для экономии места. Ну, например, пишется: «человек», а потом: «молодой ~», что означает «молодой человек». В своем дневнике тех лет я, играючи, именно таким способом обозначал Тильду – поскольку «Т.» вызывало бы нежелательные ассоциации с некоторыми Танями студенческих лет, а «~» – такой симпатичный иероглиф, намекающий на изгибы горизонтально расположенного женского тела. Не знал я тогда, какую неожиданную горькую правду несет в себе данный графический символ.
Оказалось, что Тильда была моей основой, что без нее я маленький и беспомощный суффикс, что вовсе я не ум║ный, а разве что «~ный»: ни с одной большой мыслью не могу справиться самостоятельно, хожу вокруг да около, обещаю сам себе перевернуть науку, а точки опоры нет как нет.
С чисто внешней стороны все выглядело более или менее пристойно: после аспирантуры и защиты нашлось для меня местечко в Институте речи – обшарпанный стол со скрипучим стулом, на котором я сиживал два раза в неделю. Через пару месяцев, впрочем, у этой служебной и, по совести, давно подлежащей
«