Неоконченная хроника перемещений одежды. Наталья Черных
Читать онлайн книгу.
То есть это они шли на Черкизовский. С ними доехала на метро, а потом испугалась и затормозила сразу возле метро. Будто предчувствовала, что на Черкизовском найду свою судьбу. Не потому, что мне придется там торговать или жить. Не потому, что там найду пылкого вечного любовника. Вообще – нипочему, если есть такое слово.
На мой глаз, зачем и почему – вредные вопросы. Их нужно задавать только издевательски. Симпатия не подсказывает этих вопросов. Можно увести кого угодно за доверчивую руку в дебри симпатической критики, но не пойду. Потому что тупа и ограниченна. Потому что провинциалка. Потому что невоспитанна. Потому что хамка. Не для себя, конечно.
Черкизон никого хамом не называл. Он знал, что такое бани хамам.
Забегая вперед, скажу, что Черкизовский стал на короткое время той тонкой пленкой, на которой все, что во мне было плотного и важного, отобразилось. Так на фото остаются малейшие частицы жира.
Итак, Ляля и Серик вышли из метро «Черкизовская». Шла с ними, но их аппетитного настроения не разделяла. Была даже в некотором опьянении. До самого Черкизовского от метро тянулся спонтанный, как и всё в те годы, рынок. Настоящая барахолка с вещами не самого последнего качества. Уже привыкла к платьям за тридцать пять рублей, сандалиям за восемнадцать. Но здесь были новые цены, новые модели и новые отношения. На меня продавщицы даже и не смотрели. Это было очевидно, что перед ними не покупатель одежды или обуви. Однако Ляля как раз пришла сюда в надежде «переодеться», и Серик собирался ей в этом помочь. Серик тоже кое-что хотел себе присмотреть.
На повестке дня была обувь. Среди вразброс, но тем не менее организованно стоящих ящичков и столиков был один, по виду, кажется, не самый выпендрежный. Но Лялин глаз, уже настроенный на все лучшее, ухватил приметы качества. Это была добротная кожаная турецкая обувь. Среди прочего – носатые ботиночки на каблучке сантиметров пять, покрытые лаком под рептилию. Ботиночки стоили пятьсот рублей. Для меня – цена аховая. На лотке едва зарабатывала пять тысяч за день, а работать могла от силы два дня в неделю.
На Ляле была довольно понтовая кожаная курточка (на мой взгляд, она ее безобразила тем, что утяжеляла), винтажные сережки и в меру подкрашенное, очень юное личико – как дополнение к одежде. Продавщица обуви (анилиновая помада и анилиновые тени), улыбнувшись, показала, где можно ботиночки примерить.
– Идем, ты мне поможешь, – сказала Ляля и оставила возле столика небольшую сумочку. Мы зашли за местный, довольно глухой угол. Тогда Ляля тихо сказала:
– А теперь уходи. В метро или куда. Лучше так, чтобы видели, что ты ушла.
Не сразу поняла, что происходит. То, что сумка оставлена только для отвода глаз, а целью примерки будет похищение ботиночек, сообразила только спустя пару часов. В тот момент поняла только, что нужно делать, что говорят. И, загипнотизированная Лялиными словами, ушла.
Действительно, Ляля оставила пустую сумочку, в которой ничего ее собственного не было. Сумка была добыта таким