Система социальных ограничений. Владимир Михайлов
Читать онлайн книгу.
ограничений в целом. Это рассмотрение послужит введением в авторскую модель социальных ограничений.
В любой системе присутствует её системообразующий фактор (факторы), выполняющий интегративно-управляющую функцию по отношению к системе. Системообразующим фактором системы социальных ограничений, выполняющим главную, социально-ограничительную функцию является, на мой взгляд, воля общества к самосохранению и самоутверждению, или «воля к жизни». Однако, воля к жизни нормально проявляется только в прогрессирующих или гомеостатичных (сохраняющих свою неизменность) обществах. В деградирующем обществе начинает доминировать фрейдовский «Танатос», воля к смерти и самоуничтожению, что приводит к расцвету различных деградационных практик и тенденций, расцвету «пороков» и т. п. Всё это хорошо описано как на многочисленных исторических примерах, так и в социально-теоретических трудах. Если «воля к жизни» вдруг исчезнет вместе с порождаемыми ею объективно необходимыми (а вовсе не любыми!) для жизни и развития ограничениями, общество со временем неминуемо распадётся и погибнет. Однако в деградирущем обществе, в силу усиления его неразумности в целом и руководящих слоев в особенности («рыба тухнет с головы») различение жизненно необходимых, полезных и вредоносных, деструктивных ограничений исчезает. В результате могут развиваться самодовлеющие ограничительные культы (тотального консерватизма, «консервашизма») и (или) вредные социальные ограничения начинают восприниматься как полезные и наоборот. Например, незадолго до краха Российской империи в 1917 г. ведущий государственный идеолог (Обер-прокурор Священного Синода до 1905 г.) К. Победоносцев развивал идеи «подмораживания России». Но, как известно, подмораживают для воспрепятствования разложению труп, а не живое тело, для которого мороз, напротив, вреден и смертельно опасен. Различные программы, алгоритмы и примеры деструктивного социально ограничительного мракобесия описаны М. Е. Салтыковым-Щедриным в известной сатире «История одного города»77. Читали её многие, но многие ли правильно поняли суть этой и других сатир Салтыкова-Щедрина? Кто проделал работу по вычленению, осмыслению и комментированию показанных там долговременных социальных, поведенческих, интеллектуальных программ, веками управляющих поведением российского (и прочего) чиновничества и народа? Например, Минюст РФ при составлении «федерального списка экстремистских материалов» явно руководствуется программой глуповского «Органчика» (градоначальника Брудастова) с его двумя ключевыми программными установками: «Не потерплю!» и «Разорю!». Другая аналогичная реализуемая сегодня программа показана у Архистратига Стратилатовича Перехват-Залихватского, который «въехал в Глупов на белом коне, сжег гимназию и упразднил науки»78…
Кто описал алгоритмы и программы сопротивления и обхода описанного
Салтыков-Щедрин М. Е. История одного города. Сказки. – М.: Художественная литература, 1982. – 304с.
Салтыков-Щедрин М. Е. История одного города. Сказки. – М.: Художественная литература, 1982. – С.17.