Пушкин. Юрий Тынянов
Читать онлайн книгу.
романа Пушкин предстает уже как политический трибун, показана борьба реакции с Пушкиным» (Литературная газета. 1939. № 7).
Роман остался незавершенным и обрывается на третьей части, которую автор не успел окончательно доработать. Она писалась в эвакуации, в Перми, а затем в Москве тяжелобольным, прикованным к постели человеком, измученным неизлечимым недугом (рассеянный склероз). Тынянов был лишен необходимых материалов и вынужден был писать по памяти. Однако текст каждой главки был им глубоко выношен, обдуман и разработан.
По поэтическому напряжению и художественной силе многие страницы третьей части не только не уступают первым двум, но даже, быть может, и превосходят их. В этой части найден новый стиль повествования: тут нет установки на обстоятельность, на деталь и бытовые подробности, характерной для первых двух частей романа. Повествование движется особой подачей событий и перипетий душевной жизни героя, а полуироническая интонация, окрашивающая многие страницы «Детства» и «Лицея», уступает место интонации поэтически-страстной. Лирически напряженная авторская мысль и речь тут как бы сливаются с мыслью и речью героя, приобретая при этом сходство с речью стиховой. Эти стилистические различия между первыми двумя и третьей частями романа связаны с характером изображаемых событий. Роман начинается бытовыми сценами, завершается же сценами в высокой степени патетическими.
В следующих частях, которые Тынянову написать уже не довелось, повествовательный строй мог бы, по-видимому, претерпеть новые изменения. Авторская доработка третьей части привела бы, очевидно, не к отказу от манеры и интонации, найденных здесь, а к более тщательному и законченному воплощению художественного замысла.
Пушкин
Часть первая
Детство
Глава первая
1
Майор был скуп. Вздохнув, он заперся у себя в комнате и тайком пересчитал деньги.
Вспомнив, что еще в гвардии остался ему должен товарищ сто двадцать рублей, он огорчился. Шикнув на запевшую не вовремя канарейку, переоделся, покрасовался перед зеркалом, обдернулся, взял трость и, выбежав в сени, сухо сказал казачку:
– Собирайся. Да надень что-нибудь почище.
Потом, засеменив к боковой двери, приоткрыл ее и сказал нежно:
– Я пойду, душа моя!
Ответа не было. На цыпочках пройдя к выходу, майор тихонько открыл дверь, стараясь, чтоб не скрипела. Казачок шел за ним с баулом.
Дом стоял во дворе, за домом был сад с цветником, липой и песчаными дорожками. Казачку было велено гнать оттуда соседских кур.
Дворовый пес, заслышав шаги, пророптал во сне. Майор юркнул в калитку. Шел он довольно свободно, но было видно, что опасается, как бы не окликнули.
Он пошел по улице. Немецкая улица, где он жил, была скучна: длинный, серебристый от многолетних дождей забор, слепой образок на воротах и –