Жареный козлёнок бокора Вальдеса. Нина Запольская
Читать онлайн книгу.
какая это замечательная штука – поджаренный арахис, – сказал проводник, он поднял вверх свою худую чёрную руку с длинными пальцами и довольно улыбнулся. – И чревоугодники, и даже те, кто ест исключительно только для того, чтобы не умереть с голоду, все сходятся во мнении, что вкуснее всего жаренный арахис в виде сладкой подливки к просяной каше. Ну, а я считаю, что лучше его посолить, поперчить и есть с варёной фасолью ньебе10. Но жареный арахис вкусен и сам по себе… Хотите попробовать, господин?
У старого проводника был такой лукавый вид, что Платон рассмеялся и запустил руку к нему в мешок. Потом маллам Ламин протянул мешок мистеру Трелони, потом доктору Леггу, капитану и матросам. Скоро все, даже абиды Платона, попробовали жареного арахиса, и все сошлись на том, что жареный арахис – это вещь. Завтрак на английской стоянке прошёл весело. После завтрака караван тронулся в путь: один за другим лежащие на земле верблюды встали сначала на задние, потом на передние ноги, причём так резко и стремительно, словно хотели выбросить седоков из сёдел.
Солнце моментально поднялось в небо и затопило пустыню ярким светом, и скоро льющийся сверху поток жары пригнул караванщиков к их верблюдам. Караван шёл в напряжённой, словно готовой вот-вот взорваться тишине – песок мягко обволакивал ноги верблюдов и стекал вниз по откосу. Мистер Трелони посмотрел вдаль и прикрыл глаза от невыносимого света… «Ничего нет ужаснее пейзажа, залитого всё уничтожающими лучами солнца», – подумал он… Тишина звенит в ушах. Солнце иссушает кожу. Редкие кустики зелени жмутся к барханам, а воздух дрожит у земли раскалённой мглой. … И всё здесь было так же и сто, и двести, и тысячу лет назад.
Здесь в пустыне, только на первый взгляд однообразной, каждое изменение пейзажа отмечалось сквайром, чутким ко всяким проявлениям прекрасного, с трепетом: вот высохший корявый баобаб, на вершине которого сидит орёл, вот коричневая гладь озерка, вот группа веерных пальм, окружённая непроходимыми зарослями акаций, а дальше, дальше – деревья редеют, и тянется пустошь, пустошь и пустошь.
Откуда ни возьмись, появились белые птицы размером с курицу, только на длинных ногах и с длинными клювами: шарахаясь и вспархивая, они сосредоточенно ловили насекомых, привлечённых верблюдами, прямо из-под верблюжьих ног. На них смотрели отдыхающие на остовах деревьев стервятники с разинутыми от жары клювами. Белые птицы нисколько их не боялись, занятые своим делом.
Вечером солнце окрасило пески в розовый цвет. Потом отзвучал вечерний намаз, и сразу стало прохладно и темно.
Англичане сидели у костра. В отдалении бродили их стреноженные верблюды, потираясь затылками и животами о землю и кусты, чтобы оставить на них свой запах. Колокольчики их надтреснуто дребезжали в такт движению. Вдруг большой даже по верблюжьим меркам дромедар заревел невдалеке, зарокотал по-звериному, испуская вопли и выпучивая из горла пузырь, надутый воздухом. Он стал кусать и лягать других верблюдов, которые бросились от него врассыпную, а потом подбежал к кострам в страшном возбуждении и ярости. За ним испуганно, с растерянным
Ньебе – разновидность фасоли.