Ко мне вчера пожаловал упырь,

      Он был развязан и мертвецкий пьян,

      И разговорчив, озверев в пустыне,

      На теле и душе полсотни ран,

      И комплексов там столько, Велес мой,

      Какая чушь летела в этот миг,

      Мне показалось, что упырь живой,

      Но нет, он мертв, и глубоко проник

      Осины кол, не шевелиться вновь,

      Кикимора могла б его спасти,

      Но он отверг невинную любовь,

      И чушь свою все продолжал нести.

      Я слушала его, еще шутя,

      Жаль упыря, мне, правда, очень жаль,

      В его душе старик или дитя

      Сражались за иллюзии печаль.

      Остановиться он уже не мог,

      И все вещал наивно, и кляня,

      Сюда он все проблемы приволок,

      Не оставлял беспечную меня.

      «Я улыбаться мог одним лишь ртом» —

      Мне вспомнился Высоцкий в этот миг.

      А мой упырь все говорил о том,

      Куда мне ехать, как писать, Старик,

      Он юношу еще изображал,

      Он был безумен и безмерно груб,

      Я видела, как от кола страдал,

      Но выньте кол, и вырвется из рук.

      И вот тогда беды не избежать,

      Недаром прикололи упырей,

      И Леший мой посетовал: – Опять

      Ты с ними носишься, уйди скорей.

      – Но как же он? – К Яге перепекать.

      – Не выйдет, тут бессильна и она.

      А мой упырь все продолжал вещать.

      Я думала: – О, бедная страна,

      Где столько их сегодня развелось,

      Что не увидишь больше и людей,

      И вдруг он на меня обрушил злость.

      Смеялся Леший: – Ну их, упырей,

      Всех не спасешь, и стоит ли спасать,

      Оставь его, я приготовил кол

      Еще один, – замолк он, благодать,

      И дальше пить на сайт знакомств пошел.

      Там пыль в глаза пустить всего милей,

      А после свой шедевр сюда строчить,

      И все же очень жалко упырей,

      Которым тяжелей на свете жить.

      Ведь Домовой, и Леший начеку,

      Никто не хочет больше их понять,

      А на болото вновь уволокут,

      Запрут в тюрьму болотную опять.

      Кикимора смеется, бес молчит,

      Никто не пожалеет упырей,

      От боли одиночества кричит,

      Пристать к кому-то хочет поскорей.

      На те же грабли снова наступлю,

      Начну с ним так бездумно говорить,

      Я на мгновенье даже полюблю

      И этот злой азарт, и эту прыть…

      Пусть Лада улыбнется с высоты,

      И снова расхохочется Ярило:

      – Ну ты даешь, куда же, детка, ты

      И в этот раз отчаянно вступила.

      Купала снова будет защищать,

      И лишь Услад махнет рукой устало.

      – Что