4

      У Славы кружится голова. Он ничего не видит.

      «Наташка опять устроила розыгрыш? Я же говорил ей, что ненавижу такие штуки…»

      – Девчонки, это уже не смешно. Развяжите меня, и я пойду дальше искать Таю, – говорит он примирительным тоном.

      – Ты даже не хочешь остаться на чай? – тихо спрашивает девушка справа.

      – Я думала, что ты воспитанный! – говорит другая слева.

      – Вы серьезно? – Слава стискивает зубы, силясь не зарычать от негодования.

      Он дергается, но веревки стягиваются слишком туго. Запястья и шею жжет, словно по ним прошлись крапивой.

      – Отпустите меня. Сейчас же.

      – Нет-нет, красавчик. Ты будешь сидеть здесь, пока я не захочу отпустить тебя. А я не захочу, потому что мне нравятся красавчики.

      – Бешеная стерва! – у него перехватывает дыхание, когда веревка на шее натягивается.

      – Юда, что ты делаешь?! Перестань! – голос справа становится громче.

      – Заткнись, Вила!

      «Что эти две ненормальные себе позволяют?!» – Слава видит перед глазами красные круги и выдыхает: из горла вырывается сдавленный стон.

      – Отпусти сейчас же! – прикрикивает Вила. Веревки ослабевают. Слава жадно вдыхает ртом воздух. – Если ты так и будешь себя вести, я за себя не отвечаю!

      – Эй, спокойнее, сестренка, – нервный смешок слева сменяется на ядовитое шипение: – Или ты уже забыла, кто здесь старшая?!

      Звук оплеухи, вскрик справа. Становится так тихо, что Славе кажется, будто он в кошмаре. В очень странном кошмаре, от которого почему-то не может проснуться.

      – Видишь? Даже он молчит. Поэтому заткнись и делай, как тебе говорят.

      «Значит…злая это Юда…а другая – Вила, – думает Слава. По его виску стекает пот. – Кем бы они ни были, по голосу они ничем не отличаются от обычных девчонок…может, пьяные пранкерши? Тогда мне нужно подыграть им, чтобы развязать узлы».

      – Эй…девчонки, – зовет он, кашлянув. Когда они не отвечают, продолжает: – Можете ослабить веревки? Сильно натирает кожу. Я никуда не сбегу.

      Слава ощущает дыхание на своей шее и едва сдерживает отвращение.

      – С чего бы нам тебя слушать? Ты ведь мужчина: захочешь – схитришь и убежишь. Мы больше на такое не попадемся.

      «Ага, значит, им чем-то не угодили парни…»

      – Слушай, – Слава сглатывает, – Юда, – он замолкает, чтобы оценить реакцию на слух. Никто не кричит и не бьет его, значит, правильно запомнил. – Юда, я не люблю боль. Боль никто не любит.

      – Давай же, – шепчет Вила, – чего ты тянешь?

      – Ну…ладно. Только потому, что сестра так сказала, – нехотя соглашается Юда, и Слава чувствует, как веревки на шее и теле ослабевают.