Очкарик. Катажина Бонда
Читать онлайн книгу.
предков был самым большим, а мужчины ее рода до третьего поколения были в деревне старостами. Во время войны село было полностью сожжено, люди погибли в огне либо от пуль. Те немногие, кому удалось выжить, переехали в другие деревни или в город. Мать Квака, Дуня Ожеховская, в девичестве Залусская, тоже так поступила. Купила старый домик лесничего под Хайнувкой и поселилась в нем. Там до сих пор нет водопровода и ванной. Потребности ее невелики. Она живет молитвой, посещением церкви, помогает другим. Ее называют шептуньей, бабкой, знахаркой, хотя сама она говорит, что ничем не отличается от любой другой старухи из деревенского хора. К Богу она пришла только в старости, но дар, сила, говорят, были у нее с самого детства. Приходящим к ней страждущим она говорила, что это не она лечит, а вера болящего. Если ее нет, то и Господь не поможет.
Многие беженцы из деревни Залусское лишь к старости вернулись к своей религии. Православие после войны было не в моде. Польско-белорусские антагонизмы существовали по-прежнему. Белорусы не могли простить полякам, что те выдали их родню бандитам. Во времена демократии городские жители начали массово скупать землю. Тогда можно было за бесценок приобрести участок третьего класса в несколько гектаров. Дуня мечтала, чтобы ее единственный сын построил дом на земле, пропитанной кровью предков, и вместе с семьей занимался хозяйством. Но Квак брезговал работать в поле, стыдился своего происхождения. «Деревня» в его устах звучало как оскорбление. Напрасно Дуня пыталась убедить сына, что на самом деле большинство горожан происходят из деревень. Аристократы и мещане погибли на полях сражений. Землевладельцев раскулачили, а беднота, безземельные батраки, пошли на заводы и фабрики и, прикрывшись вывеской «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!», получили свои квартиры и машины.
Продавать последний кусок земли было слишком поздно. Более дальновидный хозяин посадил бы здесь деревья и ждал, пока они вырастут, чтобы потом продать их паркетной фабрике или хотя бы на дрова. В те времена лишь немногие имели центральное отопление. Соседи, может, и хотели бы присоединить этот участок к своим полям, но были бедны как церковные крысы. Они слишком мало предлагали за последнее, кровное. А позже, когда Евросоюз стал помогать фермерам деньгами, они потратили их не на землю, а на новые авто, плоские телевизоры и современные комбайны. Квак даже не стал участвовать в проекте «Молодой фермер» несмотря на то, что его шансы на получение безвозмездной материальной помощи были очень высоки. Проходных баллов набралось бы даже больше, чем нужно. Можно было бы купить еще земли и жить, как Бог велел. Но нет, он не хотел. Из принципа. Юрка жил в городе, в съемной комнате. Матери стыдился. Когда она спросила его, прошел ли он в проект, он буркнул в ответ, что неправильно заполнил бланк. Потом продать этот участок становилось все менее реально. Все местные знали, что это пяшчыны — песчаная земля самого низкого класса, годится только для выращивания картошки. Земля Залусских в течение многих лет была заброшена, дом почти