– Забирайте вашего отпрыска, – я из рук в руки передала мальчишку матери.

      Та, кажется, и не заметила пропажи сына – ворковала с харчевником, да покусывала пухлые губёшки. Ну отбежал мальчишка на полверсты от праздника, эка невидаль!

      – Чтоб не шлялся, – коротко объяснила она подзатыльник сыну и вернулась к прерванной беседе.

      Серый, встретивший нас почти у самого костра (явился, защитничек!), протянул мне кружку с брагой – равноценная замена потной детской ладошке.

      Мы уже было отвернулись, но мальчишка снова кинулся ко мне, обхватил за колени (как дотягивался) и горячо зашептал:

      – Я никому-никому не скажу, что ты волкодлак! А потом вырасту и на тебе женюсь!

      Серый поперхнулся выпивкой. Не то взревновал, не то выразил соболезнования.

      – Ты лучше за каждой тощей девкой не бегай, – ухмыльнулась я, – не ровен час, притопит.

      – Не буду, – замотал головой Младен, – просто она так весело смеялась, я подумал, поиграть хочет…

      И вот тут я обмерла. Потому что русалка не смеялась. Она горько плакала.

      Верста 2. Привал

      Ветер ткнулся холодным носом в шею. Месяц выглянул из-за тучек на часть⁴ и тут же снова укутался темнотой – засмущался. Мы крались вдоль плетня, опасаясь потревожить ленивых, но чутких псов. Серый приложил палец к губам и потянул воротца на себя.

      Дверца протяжно скрипнула. Куцехвостые псы-погодки выскочили из-под крыльца навстречу незваным гостям, но, поймав мой недовольный взгляд, поджали обрубочки и спрятались назад, не проронив ни звука.

      Воришки из нас получились бы знатные!

      – А ты точно избой не ошибся?

      Серый легкомысленно хмыкнул – он не был уверен, что старая Весея не пошутила и не указала страждущему ночлега на первый попавшийся двор.

      – Тогда несушку какую в сарае схватим и дёру.

      – Ага, явились – не запылились!

      Старушка выскочила на крыльцо, видать, стерегла гостей у двери заранее, предпочтя хлебосольство сну. Весея оказалась кругленькой, румяненькой и такой живенькой, словно готовилась покатиться колобком сражать окрестных лис прямо сейчас или, в крайнем случае, после плотного завтрака.

      – Ждёшь их тут, ждёшь с самого вечера, маешься, калитки⁵ в печи держишь, чтобы не поостыли, а они шляются!

      – Извините, – ошалело протянули мы с мужем.

      – Куда мне ваши извините?! Марш к столу, пока совсем холодное есть не пришлось!

      – Да мы же только с праздника, – заикнулась я.

      – И что мне ваш праздник? Нет, ты мне скажи, что мне ваш праздник? Я видела как вы на тех проводах ели? Нет, не видела. А тут вы сядете вечерять как положено, как мне надо. И неча на меня зыркать! На мужа свого вон зыркай, а на меня не надь! Я энтих ваших глазьев страшных повидала на своём веку!

      – Что ты ей пообещал? – с суеверным ужасом вопросила я мужа.

      – Да по хозяйству помочь… – испуганно протянул оборотень, – кто ж её знал, что она такая заботливая.

      – Ага, заботливая. Небось завтра выяснится, что ей по хозяйству срочно