Чжуанцзы. Чжуан-цзы
Читать онлайн книгу.
Спереди им угрожали удила и шлея, сзади – кнут и хлыст. Коней же погибало более половины.
Гончар сказал:
– Я умею лепить из глины.
Круги у него соответствовали циркулю, а квадраты – наугольнику.
Плотник сказал:
– Я умею обрабатывать дерево.
Изгибы у него соответствовали крюку, а прямые линии – отвесу.
Разве своей природой глина и дерево стремятся соответствовать циркулю и наугольнику, крюку и отвесу? Но все же мастеров славили из поколения в поколение:
– Радующийся Мастерству умел укрощать коней! Гончар и Плотник умели обращаться с глиной и деревом!
Это ошибка тех, кто правил Поднебесной.
Я думаю, что мастер, управляя Поднебесной, поступил бы иначе. Постоянное в природе людей то, что они ткут и одеваются, возделывают землю и питаются, – это и называется их общим свойством. Некогда они были едины, не делились на группы, и это я называю естественной свободой. Поэтому во времена, когда свойства были настоящими, ходили медленно и степенно, смотрели твердо и непреклонно. Тогда в горах еще не проложили дорог и тропинок, на озерах не было лодок и мостов; все создания жили вместе, и селения тянулись одно за другим. Птицы держались стаями, звери ходили стадами, травы росли со всей пышностью, а деревья – во всю свою длину. Поэтому можно было гулять, ведя на поводу птицу или зверя, вскарабкаться на дерево и заглянуть в гнездо сороки или вороны. Да, во времена, когда свойства были настоящими, люди жили рядом с птицами и зверями, составляли один род со всеми существами. Разве знали о делении на благородных и ничтожных? Ни у кого одинаково не было знаний, никто не нарушал своих свойств, все одинаково были свободны от страстей, и это я называю безыскусственностью. В безыскусственности народ обретал свою природу.
Когда же появились мудрецы, то умение ходить вокруг да около прихрамывая стали принимать за милосердие; умение ходить на цыпочках – за справедливость, – и все в Поднебесной пришло в замешательство. Распущенность и излишества стали принимать за наслаждение; сложенные руки и согнутые колени стали принимать за обряды. И все в Поднебесной стали отделяться друг от друга.
Кто сумел бы, не повредив дерева, вырезать жертвенную чашу? Кто сумел бы, не повредив белого нефрита, выточить скипетр и булаву? Как ввести милосердие и справедливость, не нарушив природных свойств? Как ввести обряды и музыку, не отбросив естественных чувств? Кто сумел бы создать орнамент, не спутав всех пяти красок? Кто заставил бы пять звуков, не спутав их, отвечать шести трубочкам? В том, что ради сосудов искалечили дерево, вина мастеров; в том, что ради милосердия и справедливости нарушили природные свойства, вина мудрецов.
Пока кони жили на просторе, они щипали траву и пили воду. Радуясь, сплетались шеями и ласкались, сердясь, поворачивались друг к другу задом и лягались. Только в этом и состояли их значения. Но когда на коней надели ярмо, украсили им морду изображением луны, они научились коситься и выгибать шею, упираться и