Пленница детских комнат,

      засыпай, не знай и не помни:

      тебя никогда не звали, не гнали,

      не били, не любили, не хотели,

      не трогали, не прятали, не искали,

      не видели, не слышали и не знали,

      а потому засыпай – никто не укусит с краю.

      Засыпай – и я тебя скрою,

      засыпай – я буду с тобою,

      я не сплю, я помню, я знаю.

      Я – мёртвый ребёнок, оставшийся дома,

      пока ты росла, я не рос,

      но королева гороха взрастила

      огород из моих сухих слёз:

      помидоры, редиску, укроп и картофель

      вырастила, и вот

      я теперь для тебя вполне съедобен, —

      открывай-ка пошире рот!

      Тело моё как христово тело,

      так что дерзай и ешь,

      ибо в мёртвом ребёнке присутствует сила,

      которую ты возьмёшь.

      Горше печали, слаще надежды

      вспомнишь ты мой обед,

      когда ты вернёшься сюда однажды

      и навсегда.

      О, чернозём, зачем расти

      испив моей души ты хочешь,

      тешась,

      тонкое гибнет, грубое густеет,

      и мякоть нежная прекрасных корнеплодов,

      о, чернозём, песок и глина,

      отпусти

      морковь, редис и репу

      на свободу.

      Гряда вовек не опустеет,

      но кровью землю удобрять,

      пеплом, сердцами и мозгами,

      зверями и богами будут люди:

      так нужно строить собственное тело

      из тел животных, съеденных растений,

      плести себя из нитей и волокон,

      и убивать прекрасную корову

      и курицу прекрасную. Так плоть

      питается,

                                             но сокол

      расклёвывает клеть.

      Чучелко, чучелко —

      палка и пальто,

      сойки со смеху упали,

      землянику поклевали,

      но берёзовый обтёсок —

      очень страшный отморозок

      по имени Бука

      их напугал зато.

      Но они потом прилетели снова,

      ведь надо

      землянику кому-то клевать

      из сада,

      поросшего былью,

      то есть тем, что растёт само:

      быль-то сорняк,

      это сказочку надо придумать,

      а быль

      нарастёт кое-как,

      словно пыль

      на вещах,

      ведь быль это: боль,

      папоротник, звездчатка,

      жёлтая плёнка в ржавой бочке,

      разрастающиеся деревья,

      бледный мох на пальто у пугало,

      обтёсок Бука, ставший трухой,

      а сойки клюют одичалую землянику,

      как будто время

      растворяет землю

      безмятежной

      рукой.

      – Огородники, дачники, садоводы, пахари, оратаи, крестьяне,

      берите лопаты и вёдра, идите на нашего брата,

      копайте для супа, и заготовок зимних, и торговли на рынке,

      и