Казачьи повести (сборник). Федор Крюков
Читать онлайн книгу.
ты вьюнош, Никишка, и такие неподобные слова! Помни: горе тому, кто препирается с Создателем своим, черепок из черепков земных!..
– Сейчас за Писание! Вот не люблю за что этих фарисеев! – сказал Рябоконев.
– Позвольте, господа! – чувствуя завязывающуюся словесную схватку и радуясь ей, закричал писарь. – Не сдвигайте беседы с ее постановки… Позвольте! Если Писание, Писание!.. У Иоанна Златоуста сказано…
– Он испровергает лерегию! – с негодованием воскликнул Губан.
– А ты утверждаешь? – крикнул Рябоконев.
– Да позвольте же мне сказать, господа! У Иоанна Златоуста сказано: аще убо не были бы богатии, не беша бы и нищеты… И далее…
– Это сюда не касательно!
– Позвольте! Почему же не касательно?…
– Ивана Златоуста вы к себе не равняйте, социалы проклятые! Он лерегию не испровергал!..
– Надобности нет… Зато о богатстве и бедности говорил одно с нами. Религию и мы признаем… Во имя Отца и Сына и Святаго Духа…
– Куда вы лезете, скажите на милость? куда вы несетесь?…
– Да ты слушай сюда!..
– …И не такие были, да в преисподнюю извергалась гордыня их. Помни и денно и нощно, не забывай: под тобой подстилается червь, и червь – покров твой…
– Уперся, как свинья рылом, в Писание и думает: святитель…
– Я ему же, сукину сыну, пользы желаю! Из него человек будет, коль старших будет слухать. Рос он без отца… вклюнулся в табак… в скверные дела…
Копылов изумленно и горестно покачал головой и, притворяясь серьезным, спросил:
– В какие же, Савелий Фоломевич? Либо к бабенкам к твоим когда зашел?
Губан остановился и сердито сказал:
– Это тебя не касательно. Про его дела я знаю. А мои бабы содержат себя правильно… про это нечего…
«Пронюхал, черт старый», – подумал Терпуг и несмело, вполголоса, возразил:
– Насчет этих делов тоже иные старички есть… Обряди ему, как следует, бабу – вся божественность, яко дым от лица огня, убежит…
– Ну, будет вам перепираться! Не ломайте беседу! Ты, Фоломевич, не гляди на него, подноси, пожалуйста… У меня ведь вот… еще одна!..
Копылов извлек из кармана и с веселым хвастовством взболтнул бутылку.
– Чего ты с ним! – примиряющим голосом прибавил он. – Он – молодой…
– Щенок, – сурово сказал Губан, паливая водку, – а тоже в социалы лезет… Вот кого не люблю на белом свете – социален этих… приверженцев!..
Фокин, недавно вернувшийся со службы, сказал:
– У нас Бурханов был, войсковой старшина. Тоже, как и ты, дедушка, не любил он их, социал-демократов! Соберет, бывало, нас: «Вы, – говорит, – братцы, смотрите не слушайтесь этой жмудии!» В энто время, вобче, начальство не храпело, а так себе… ласково, можно сказать, разговаривало… не как раньше. «Опасайтесь их, – говорит, – крошите их шашками, так их разэтак! Ничего не будет! Головой заверю…» А сам – ну такая труса был! Без двух провожатых, бывало, на улицу не выйдет…
– Как же вас, подлецов, не опасаться! –