Не тычьте в меня этой штукой. Кирил Бонфильоли
Читать онлайн книгу.
вскричал он. – Как же, вы только что вошли. Чего изволите выпить?
– Виски, будьте добры.
– Велли-коллепно. – Себе он начислил сполна, мне – ни капли.
«Ха ха», – подумал я.
– Ха ха, – высказался я вслух, осмелев.
– Хо хо, – лукаво парировал он.
В тишине мы затем просидели добрых пять минут – компания, судя по всему, рассчитывала, что я начну возмущенно лопотать, я же был полон решимости ни во что подобное не пускаться, лишь немного волновался, не рассердит ли это Мартленда еще пуще. Минуты мотылялись. Я слышал, как в жилетном кармане одного из Страхолюдин тикают крупные дешевые часы – вот насколько старомодны эти люди. По мостовой за окном пронесся юный отпрыск иммигрантов, во всю глотку визжа: «Мгава! Мгава!» – или что-то в этом смысле. Физиономия Мартленда упокоилась в самодовольной ухмылке напитанного портвейном и смачной беседой хозяина шикарного дома в кругу друзей и любимых. Жаркое, чесучее, зудящее отдаленным автомобильным движением молчание не прекращало раздражать. Хотелось в уборную. А они продолжали смотреть на меня – вежливо, внимательно. Умело.
Наконец Мартленд выкарабкался из кресла с поразительной грацией и т. д. и водрузил на проигрыватель пластинку, после чего привередливо выставил баланс квадрофонических колонок. Очень славный альбом с записями проезжающих мимо поездов – мы все такие покупали, когда впервые могли позволить себе стерео. Я никогда не устаю от такой музыки.
– Морис, – вежливо обратился Мартленд к одному из своих хулиганов. – Не будете ли вы любезны принести двенадцативольтовую автомобильную батарею высокого напряжения? Она подзаряжается в подвале… А вы, Алан, – обратился он к другому, – будьте добры задернуть шторы и спустить с мистера Маккабрея брюки?
Ну и что можно совершить, когда происходит вот такое? Бороться? Какое выражение должно принять породистое лицо? Презрения? Негодования? Величавого безразличия? Пока я выбирал надлежащую мину, меня искусно лишили белья, а на лице моем запечатлелась только низменная паника. Мартленд деликатно оборотился ко мне спиной и занялся выжиманием дополнительных децибел из своей стерео-установки. Морис – в моей памяти он навсегда останется Морисом, – уютно пристроил первую клемму на место, а через полминуты Мартленд похотливо дал сигнал к присоединению второй. С изумительной согласованностью «Летучий шотландец»[21] стереофонически взвыл, приближаясь к переезду со шлагбаумом. Я состязался с ним монаурально.
Так и тянулся этот долгий день. Однако, должен признать, счет минутам потерян не был. Я могу вытерпеть все, за исключением боли; мало того – меня крайне расстраивает одна мысль о том, что кто-то может намеренно делать мне больно и притом не морщиться. Эти люди, похоже, инстинктивно знали тот рубеж, на котором я решился вскричать «капиви»[22], ибо когда я после этого пришел в себя, они уже снова надели на меня брюки, а в трех дюймах от моего носа маячил огромный стакан виски, и с поверхности жидкости мне подмигивал
«Летучий шотландец» – железнодорожный экспресс Лондон – Эдинбург, с 1862 г.