На совершенно иной комбинации принципов основывалось исковое производство в Германии и Австрии в конце XVIII и начале XIX в., а именно на принципах строгой письменности, канцелярской тайны, формальной системы доказательств, отсутствия концентрации и непосредственного восприятия процессуального материала, существования нескольких апелляционных инстанций, отсутствия кассационного пересмотра решений. Только принцип контрадикторности, как и состязательная форма и инициатива сторон, существовал и там.

      Такими именно принципами характеризовался немецкий общий процесс. Это было сложное сочетание принципов римского, древнегерманского и канонического процессов, какое было им придано судебной практикой и статутами городов Северной Италии и в каким его разрабатывали глоссаторы и комментаторы. Германская судебная практика и законодательство внесли сюда еще начала местного права, сохранившиеся в саксонском процессе. Образовавшаяся таким образом процессуальная система была распространена в Германии в XVIII в. и была воспроизведена с небольшими изменениями в баварском 1753 г. и австрийском 1781 г. уставах.

      Практические последствия этой системы были плачевны и привели првосудие к полному упадку. «Принцип письменности исключал непосредственное общение суда со сторонами и непосредственное восприятие процессуального материала, лишал судью возможности вникнуть в истинную волю сторон и в действительное содержание доказательственного материала. Теория формальных доказательств, связанная с письменностью, определяла оценку доказательств, лишала суд возможности следовать собственному убеждению. Строгие и необходимые для порядка в письменном производстве механические принципы последовательности и эвентуальной оценки средств нападения и защиты обременяли процесс невыносимой тяжестью излишнего материала, порождали недобросовестность, которая бессовестно прикрывалась необходимостью предотвращения преклюзивных последствий и зачастую, в сочетании с длинной цепью инстанций, убивали бесконечной продолжительностью процесса здоровое право. Чужие и трудные источники и секретность производства вызвали неприязненное отношение к нему в народе»507.