Шёл через Рижскую эстакаду.

      Нёс на щеке помаду.

      Словно награду

      нёс.

      Точно волшебный знак.

      Молодой весёлый казах.

      Электричка внизу свистела.

      Тучи мялись.

      А у него сердце пело,

      глаза смеялись:

      видимо, вспоминали

      подробности как любили.

      А рядом в пробке стонали

      стояли автомобили.

      Молодой казах налегке,

      с помадою на щеке,

      по эстакаде шёл мимо

      в клубах осеннего дыма

      куда-то в сторону Мира

      Проспекта.

      И казалось, что лето.

      из далека долго

      течёт река Лихоборка.

      течёт река Лихоборка,

      ей скоро конец и край.

      среди домов блочных.

      среди девиц сочных.

      среди парней точных.

      прямо в рай.

      семенил по льду,

      нёс в руке пакет.

      во пакете том спрятан был букет:

      слой газет, плюс кулёк целлофановый:

      для Наташки нёс для Романовой.

      тут осталось то – лишь подать рукой,

      только тропка та, что по-над рекой,

      да спуститься вниз с косогора,

      в общем, скоро.

      о чём он мечтал, ей сказать хотел,

      что на спуске том он не доглядел,

      нам доподлинно неизвестно.

      всем потом показывали то место,

      где, в руке зажав намертво кулёк,

      полужив летел бледный паренёк

      в мутных вод свинец,

      только ахнули все: «Пиздец».

      – Загребай!

      – Веревку скорей неси!

      а он шепчет: «Господи, упаси!

      Для Наташи букет спаси!», —

      с головою уже в волне,

      лишь букет не.

      ладно уж, не томитесь в печали.

      вытащили, чего уж там,

      откачали.

      в заветный дом отнесли.

      и даже букет спасли.

      в тишине подмосковных дач

      играет гриша-трубач,

      вторит ему, искрист,

      николай, гармонист.

      душой бьётся.

      хорошо им живётся

      с песней в сердце.

      в окне рядом

      Сергей Петрович и заусенцы:

      молодая жена, домработница, маладенцы,

      овердрафт на пять,

      плюс наличный кредит на три миллиона,

      а на улице вона

      тебе как поют…

      во, дают!

      и Сергею Петровичу хочется

      не ехать-ползти в пробке, корчиться,

      а прически растрёпанной, ювенильного

      ветра, ограбления ювелирного

      ради юбки, сбившейся набок!

      и совсем не хочется бабок.

      и джип у ворот огорчается.

      и музыка не кончается.

      иногда накрывает юности теплота,

      когда худ был и беден,

      но,