Литературный институт. Виктор Улин
Читать онлайн книгу.
Хусаинова отдать мне полполосы из ограниченного фонда, выделяемого ежемесячно на художественную литературу в злободневной газете текущего дня.
Рассказ с неплохой иллюстрацией художника Тамары Рыбченко получил хорошие отзывы, а на гонорар я купил своей тогдашней жене Н.Г.(У.) пальто (хотя честно говоря, рассчитывал на шубу…).
Но Рамиль Гарафович (годившийся мне почти в отцы) то ли к тому времени уже смертельно устал от многолетней работы с талантами по линии обкома ВЛКСМ, то ли последовал мудрому Мао Цзе-дуну, который вслед за еще более мудрым Конфуцием позволял на словах расцветать всем цветам.
И дела в литобъединении при «Хр***нинце» (коим я именовал ту паскудную со всех точек зрения газетенку) пустил на самотек.
Даже не просто пустил, а отдал их на откуп людям, к литературе отношения в общем не имевшим.
Посему ничего хорошего об этом «ЛитО» я написать не могу при всем желании.
* * *
Тон там задавала некая поэтесса (именно поэтЕССА, не поэт!), чьего имени я не назову по принципу
De mortuis aut bene aut nihil
при непереносном смысле слова mortuis.
Недоучка, вылетевшая в свое время за безделье с первого курса филфака МГУ (!).
Прокуренная недевушка, аттестовавшаяся «местной Цветаевой» лишь за то, что – подобно одиозной поэтессе – пренебрегала формой ради одной ей понятной экспрессии текста.
(Хотя, возможно, она просто была неспособна отличить ямба от хорея несмотря на все усилия, что подмечал в ином человеке Александр Сергеич.)
* * *
Как всегда отступая от нити, скажу о поэзии в моем классическом понимании.
Стихи я и читал и слушал с невесть каких пор, одной из моих любимых была книга «Читая Пушкина».
Еще не став поэтом, я уже знал главные стихотворные размеры: хорей и ямб, дактиль, амфибрахий и анапест.
Это знание наполнило меня внутренним ощущением силлаботоники, единственно органичной для русского стихосложения.
Потому писать стихи я сразу начал в идеальном соответствии с канонами формы.
Я до сих пор пишу их именно так; я никогда не считаю слогов, ощущая стихотворный размер внутренним слухом несостоявшегося музыканта.
Неточность размера я вижу даже не проговаривая стихи, а читая текст.
Просодические ошибки бросаются мне в глаза, неверные рифмы режут внутренний слух.
Я полагал, полагаю и буду полагать, что в стихах главное значение имеет форма.
Стихи, не имеющие формы (при любом, хоть самом глубоком содержании!) – это не стихи.
Ведь даже дубовый рэп – современную усладу черни – можно пропеть мелодично. Но такой текст не является стихами; он умирает, будучи написанным для молчаливого прочтения.
Действительно великие поэты всегда следили за формой своих стихов; редкие исключения лишь подтверждают правило.
Ахматова очевидно случайно потеряла 2 слога в 8-й строке своей «Небывалой осени» – одного из лучших (если не лучших вообще!) своих стихотворений.