Литературный институт. Виктор Улин
Читать онлайн книгу.
Чумакова – женщина нелегкой судьбы, умная и талантливая, столь симпатичная мне и как прозаик и как человек, что я по своей инициативе разработал ей несколько обложек для переизданного в физическом виде романа «Гроздь рябиновых ягод».
* * *
Есть, вероятно, и какие-то писатели-мужчины, но они проходят как-то мимо меня: судя по всему, я сменил сексуальную ориентацию и стал лесбиянцем, уподобившись герою абсурдного анекдота:
Кругом так много красивых мужчин, а меня все на женщин тянет…
* * *
Но в целом этот город уже давно не несет мне ничего положительного.
* * *
Я пережил свое время обнимать, настало время уклоняться от объятий.
8
Единственное тепло, связанное с Уфой – тот факт, что здесь я познакомился и живу четверть века со своей женой Светланой.
* * *
Фотография которой, сделанная еще в счастливом 1998 году, украшает обложку этого мемуара.
На ней моя любимая до конца жизни женщина сидит одетая в кружевной «Catsuit».
То есть специальное эротическое одеяние из секс-шопа, которое в свое время прислал мой немецкий друг по переписке Штеффен Требс, проживавший в городе Лейпциг.
С тех пор прошло 20 лет; жизнь изменилась в сторону далеко не лучшую.
Но моя судьба смотрит с той фотографии, радует мой взор и пытается примирить с глубоко безразличным городом моего рождения.
«Москва – Санкт-Петербург»
…уходит ровно в полночь.
«Москва – Санкт-Петербург»… Пустой перрон продрог…
И в сумраке ночном так хочется запомнить
Твой лик, твое лицо, потерянный мой бог…
Так пела в середине 90-х Анастасия.
Певица, в наши дни почти забытая – хотя за песню про ночной экспресс заслуживает легиона бессмертных.
Конечно, в угоду выразительности и соблюдению размера текст имеет неточность.
Отправление этой самой «Красной стрелы» – точнее, двух одинаковых скорых поездов из красных вагонов под номерами 001 и 002, отходивших в один и тот же момент навстречу друг другу от одинаковых по архитектуре вокзалов двух российских столиц – назначалось не ровно в полночь, а на минуту раньше. Поезд трогался в 23-59. Это делалось для удобства командировочных пассажиров, даты отбытия-прибытия оказывались разнесенными.
Равно как и скорость экспресса не была максимальной: он подъезжал к перрону назначения в то время, когда любой вновь прибывший уже мог спускаться в метро и ехать по делам, не ожидая час или два до открытия учреждений.
Но картина, переданная этими строчками, вызывает в душе бурю воспоминаний точностью своих чувств и красок.
Ночь, пустой (по причине того, что все уже спрятались в своих купе) перрон, быстрые шаги вдоль вереницы вагонов (что дает аллитерация трех «п» во второй строчке), стертые лица близких людей…
Не провожающих, а всплывающих в памяти: к «Стреле» приходили редко по причине ее позднего отбытия, да и вообще мало кто провожал людей, едущих по делам.
Тем более, никто никогда не провожал на этот поезд меня.
Но