Сексуальная магия. Эротические истории, исполняющие желания. Генрих Корн
Читать онлайн книгу.
И никого. Что я никто. Что я ничего не нажила в своей жизни, на что можно опереться, а вне церкви – тем паче. Полный ноль, бестолочь, бомж.
Мне помогла Фима. Евфимия. Бывшая монахиня, после семи лет в монастыре ушедшая в мир и повисшая так: одной ногой ещё в церкви будто бы, а другой – в обычной жизни. Монашескую жизнь она уже не вела, но и замуж тоже не выходила. Ни постов, ни молитвенных правил не соблюдала, но в церковь ходила иногда. И так во всём. Словно стояла в проёме калитки, выводящей из церковной ограды, и не решалась уйти оттуда насовсем.
Я пришла в Сретенский храм в надежде найти какую-нибудь работу или хоть какую-то помощь получить. На исповеди настоятелю рассказала то, что со мной произошло.
Он, хмуро выслушав, спросил:
– Мужской половой орган сосала?
– Да, – ответила я, покаянно склонив голову.
– В задний проход имела сношения?
– Этого не было, батюшка…
– А блудные мысли об этом были?
– Были.
– Были блудные мысли о совокуплении с несколькими мужчинами?
– Да, – ещё ниже и покаяннее склонила голову я.
– Прости нас, милосердный Господи, – масленым голосом произнёс он и накинул мне на голову епитрахиль.
Пробубнив разрешительную молитву, добавил:
– Кайся сугубо. Жена священника не только себя и мужа порочит, а также и саму церковь. Аборт нельзя. Всё, целуй крест и Евангелие.
И отпустил. Ни с чем.
Так мне обидно стало от этой «исповеди», что я вышла из церкви и заревела в голос. Как в душу мне плюнул тот поп: «сосала», «задний проход» и то, что никому. А кто он такой? Кто ему дал право так говорить о женском, о том, что личное, живое, о том, что не его собачье дело?! И при этом никак не помочь. Врач раздевает тебя и осматривает, но он делает что-то, лечит или пытается лечить, а этот – ровным счётом ничего. Продавец ни-че-го.
Ко мне подошла женщина лет сорока – худенькая, темноволосая, со старомодной причёсочкой; выражение лица печально-сосредоточенное, какое бывает у людей с «жизненным опытом». В длинной юбке, свойственной всем церковным женщинам, но без платка.
– Девушка, что вы плачете? Вам помочь чем-то?.. – с теплотой, мягко, спросила она.
– Да чем вы можете помочь-то?.. – в сердцах отмахнулась я.
Но всё же поговорили. Она не уходит, слушает меня, а я ей всё, что было на душе, всё как есть, без утайки, как сестре родной. Вот это настоящая исповедь была. И сразу легче стало.
Фима снимала квартиру-однушку у какой-то православной бабули, а работала в иконной лавке. За прилавком. Но и сама писала иконы. Дорогое ремесло, денег же всё равно не хватало. В общем, я ей кстати пришлась. И по квартире, и по работе. Взяла меня к себе и так устроила мою жизнь.
С абортом тоже она помогла. Без лишних слов и нравоучений этих православных, просто была рядом, когда надо. Я не могла иметь того ребёнка – нельзя человеку так приходить в этот мир. Жалко, но нельзя. Котят, пока у них глазки