Окаянный престол. Михаил Крупин
Читать онлайн книгу.
ты городил острог на Северном Донце?
– Так вот, веришь ли, мой пан-без-чин, тая самая мысль и меня тогда утешила, – преувеличенно порадовался Бельский. – А русской весной как обычно – нежданно, негаданно – воды как взыграло да закрутило ключами ручьи – все гнилые сваи зажевало, и мой бережок поехал вниз. Тут и верхние стрельницы зубы в стыках расцепили – все, по бревнышку, скатились в воду – туда же, отколе плотами пришли. Коли пытолюбству вашему надобен делу венец – вот он, простой: дабы зряшностью трат не попасть на Борисов правеж, – мне, безпортошному, пришлось своей копеечкой и личным мужичком до ума тот тын тянуть. Что ж, дотянул гоже, – между сутью заметил старик, – суть не в тем. А вот – хоть наперво и оплошал, да потом поиздержался, но доказал себе примерно – на гнилой основе добрых стен уже не свесть.
– Пример пана – не то дерево, – заговорил наконец-то Бучинский, давно державший начеку язык. – От какого гнилья в основании общества остерегает пан зодчий? В нашем-то случае в фундамент поступили вещи из лучших каменьев и золота!
Богдан Бельский посмотрел на Яна с диким пониманием – как на дальнюю иноязыкую родню; быстро повел глазом на царя. Но Дмитрий стоял к окну лицом, тело и лоб уперев в стрельчатый свод, – его крутой отвлеченный затылок можно толковать, как кому угодно, – никому не понять правильно.
– А завидую я вам, – молвил Дмитрий позднее, гуляя вдоль разубранных стен и сундуков оружейного покоя в сопровождении Бучинского. – Каждый нашел по себе дело. Кто спорит о нравах, кто взбрасывает недруга на дыбу, кто на дыбе трещит… – все заняты. Один я…
– Твоя ли милость жалуется? – подхватил Ян, внимательно по ходу палаты выбирая оружие по себе. – Уж старый дворик Годуновых моего царя не занимает?
Облюбовав два легких клинка, Бучинский завращал их всячески в руках – всполохами выстлались огни каменьев и речений из Корана на черненой стали.
– Янек, сам знаешь, ты мне как брат, – с душою выговорил государь. – Но этот старый дворик – не твое свинячье дело.
– Бардзо дзенкуе, цесарь сердца моего, – с лета остановил сабли, словно врубив мертво в воздух – принял рыцарскую стойку обороны Ян. – Но цесарь еще попривыкнет к мысли, что каждый его частный шаг – суть дело всех: от щенка последнего псаря до родовитых сук на вотчинных гербах…
Дмитрий махнул вяло перед собой булавой, посеребренной между золотых колючек.
– Малакуйтесь у высочайших почивален. Мне скучней в них от того уже не станется.
– А наши новые друзья, поди, толкуют, что их царь ночами сладко утружден… – отступая перед булавою друга, из-за своих мечей продолжал ненавязчиво Ян.
Дмитрий хотел вдарить палицей об пол, но придержал ее – рынды сбегутся на звук.
– Сам!.. помолчи. Сам знаешь, что я не насильник, и дела мои в том теремке – неподвижные.
– Мне-то известен обычай царя-рыцаря, – быстро отшагнув назад, Ян – как бы вышел из боя, расслабленно