Компас. Матиас Энар
Читать онлайн книгу.
то возникает впечатление мечтательности или, по крайней мере, кротости; женщина полностью обнажена, волосы на выпуклом лобке темнее, чем на голове, и вся она невыразимо прекрасна. Но ее тело можно было раскрывать, как книгу, чтобы увидеть все внутренности от шеи до лона – сердце, легкие, печень, кишечный тракт, матку, вены, – будто над ней старательно поработал какой-нибудь сексуальный маньяк, с поразительным умением вскрывший ее грудную клетку, брюшную полость и выставивший их напоказ, как содержимое шкатулки для шитья, механизм дорогих стенных часов или какого-нибудь автомата. Ее длинные волосы, стелившиеся по подушке, спокойный взгляд, слегка согнутые руки производили даже впечатление, что эта операция доставила ей удовольствие; все это вместе, в ящике красного дерева со стеклянной крышкой, вызывало одновременно желание и испуг, влечение и гадливость; я представил себе, как юные ученики лекаря, два века назад, смотрят на это восковое тело… но зачем думать о таких вещах на сон грядущий, не лучше ли мысленно ощутить поцелуй матери на своем лбу, нежность, на которую вы уповаете с приходом ночи и которой никогда не дождетесь, чем размышлять об этих анатомических манекенах, распоротых от горла до промежности; интересно, что чувствовали будущие эскулапы при виде обнаженного гомункула, удавалось ли им сосредоточиться на пищеварительной или дыхательной системе, тогда как первая женщина, которую они видели с высоты амфитеатра и своих двадцати лет, была грациозной блондинкой, подобием покойницы, которую скульптор искусно наделил всеми признаками жизни, вложив весь свой талант в изящные линии приподнятого колена и слегка согнутых рук, в правдоподобие лобка, в кровянисто-желтую окраску селезенки, в багровые ячеистые грозди легких. Это извращенное зрелище приводило Сару в экстаз: ты только посмотри на ее волосы, это просто невероятно, восклицала она, как искусно они раскинуты, чтобы навевать образы томной неги, любви, – и мне явственно представлялся амфитеатр, набитый студентами – будущими военными медиками, восторженно ахавшими, когда суровый усатый профессор раскрывал эту модель и тыкал указкой поочередно во все внутренние органы, с многозначительным видом оставляя на закуску гвоздь программы – крошечный зародыш, лежащий в розоватой матке, в нескольких сантиметрах от лобка, покрытого нежным каштановым руном, таким шелковистым и тонким, что это навевало мысль о сладости любви, пугающей и запретной. Именно Сара привлекла мое внимание к этой детали: ты только посмотри, она же беременна, просто с ума сойти! – и я задался вопросом, была ли эта восковая беременность капризом художника, или он выполнил требование заказчиков, дабы продемонстрировать вечную женственность в мельчайших подробностях, со всеми ее возможностями; этот зародыш, лежащий вблизи нежного лобка матери, оказавшись на виду у публики, усиливал впечатление сексуальной притягательности, исходившее от этой модели, вызывая в вас чувство жгучего стыда за то, что вы узрели красоту в смерти, ощутили искру желания к телу, столь искусно разъятому на органы,