31

      Опасения эти приводили к настойчивому стремлению верх. командования принять хотя бы «символическое» участие русскими войсками в Дарданелльской операции. Отсюда родилась мысль послать небольшой отряд из Владивостока, так как самим форсировать Босфор не представлялось возможным, и не было шансов, что одесский корпус появится под стенами Константинополя. Мысль эта вызвала противодействие со стороны английского главнокомандующего Китченера, находившего, что привоз 4500 человек с лошадьми, пушками и обозом причинит массу хлопот без пользы для дела. Кудашев сообщал (9 июня), что Данилов несколько неожиданно с «необычайной горячностью» настаивал на продвижении отряда: «Он мне сказал что как русский человек не может допустить мысли, что при взятии Константинополя не будет русских войск и что, если англичанам наш отряд и причинит хлопоты, то это не беда, этим стесняться не надо, так как они попросту не желают, чтобы мы вошли в Константинополь вместе с ними. Это вопрос политический, а не военный, – заметил он, – и в нем и верх. главнок., и нач. штаба и я чувствуем одинаково… Если он (Сазонов) возьмет на себя объяснить России допустимость взятия Константинополя без всякого участия наших войск, то это его дело. Но мы (военные) не хотим, чтобы нам было поставлено в упрек, что мы не могли уделить даже 4500 чел. для этой операции». Кудашев был против «символистического» участия – навязывания России в этом деле «роль мухи на рогах вола, которая может сказать: и я пахала». Отправка отряда из Владивостока по настоянию английского командования все же была отменена.