С тайным страхом Гайавата

      Пред отцом остановился:

      Дико в воздухе клубились,

      Облаками развевались

      Волоса его седые,

      Словно снег, они блестели,

      Словно пламенные косы

      Ишкуды, они сверкали.

      С тайной радостью увидел

      Мэджекивис Гайавату:

      Это молодости годы

      Перед ним воскресли к жизни,

      Это встала из могилы

      Красота Веноны нежной.

      «Будь здоров, о Гайавата! —

      Так промолвил Мэджекивис. —

      Долго ждал тебя я в гости

      В царство Западного Ветра!

      Годы старости – печальны,

      Годы юности – отрадны.

      Ты напомнил мне былое,

      Юность пылкую напомнил

      И прекрасную Венону!»

      Много дней прошло в беседе,

      Долго мощный Мэджекивис

      Похвалялся Гайавате

      Прежней доблестью своею,

      Приключеньями былыми,

      Непреклонною отвагой;

      Говорил, что дивной силой

      Он от смерти заколдован.

      Молча слушал Гайавата,

      Как хвалился Мэджекивис,

      Терпеливо и с улыбкой

      Он сидел и молча слушал.

      Ни угрозой, ни укором,

      Ни одним суровым взглядом

      Он не выказал досады,

      Но, как уголь, разгоралось

      Гневом сердце Гайаваты.

      И сказал он: «Мэджекивис!

      Неужель ничто на свете

      Погубить тебя не может?»

      И могучий Мэджекивис

      Величаво, благосклонно

      Отвечал: «Ничто на свете,

      Кроме вон того утеса,

      Кроме Вавбика, утеса!»

      И, взглянув на Гайавату

      Взором мудрости спокойной,

      По-отечески любуясь

      Красотой его и мощью,

      Он сказал: «О Гайавата!

      Неужель ничто на свете

      Погубить тебя не может?»

      Помолчал одну минуту

      Осторожный Гайавата,

      Помолчал, как бы в сомненье,

      Помолчал, как бы в раздумье,

      И сказал: «Ничто на свете.

      Лишь один тростник, Эпоква,

      Лишь вон тот камыш высокий!»

      И как только Мэджекивис,

      Встав, простер к Эпокве руку,

      Гайавата в страхе крикнул,

      В лицемерном страхе крикнул:

      «Каго, каго! – Не касайся!»

      «Полно! – молвил Мэджекивис. —

      Успокойся, – я не трону»,

      И опять они беседу

      Продолжали; говорили

      И о Вебоне прекрасном,

      И о тучном Шавондази,

      И о злом Кабибонокке;

      Говорили о Веноне,

      О ее рожденье дивном,

      О ее кончине грустной, —

      Обо всем, что рассказала

      Внуку