– …Что ты хочешь делать с этим ножом, добрый человек?!. Остановись!

      Пожилой пастух с козьей шкурой на плечах испуганно попятился от сурового мужчины в дорогом вышитом хитоне и плаще, заколотом железной[28] фибулой.

      У ног мужчины лежал сломанный лук, одним концом касаясь сваленных в пирамиду камней; колчана со стрелами, положенного любому лучнику или охотнику, у человека попросту не было.

      В руке же незнакомец сжимал широкий, слегка изогнутый нож.

      – Не бойся, – спокойно-мертвым голосом ответил мужчина. – Этот нож не для тебя.

      И укрепил оружие между камнями острием вверх.

      – Видишь эти камни?

      – Вижу, – пастух хотел удрать, но что-то удерживало его на месте.

      Страх? Любопытство? Жажда наживы?

      Глупость?!

      – Это жертвенник будущего героя, сына Зевса и Алкмены. На нем я принесу себя в жертву моему ученику… моему бывшему ученику. А тебе я оставлю свою одежду и колесницу с лошадьми – она там, внизу у дороги, – если ты окажешь мне одну услугу.

      – А может, лучше…

      – Молчи и слушай! Я не хочу, чтоб моя неприкаянная тень скиталась по земле, не зная покоя и наводя на людей ужас. Поэтому прошу тебя: когда все будет кончено, сожги мое тело, чтобы душа моя мирно упокоилась в Аиде. Согласен?

      – Но… зачем тебе умирать? Купи у меня козленка – и мы принесем его в жертву, кому ты скажешь!

      – Нет. Я поклялся. И проиграл состязание. Боги помогали мне, но проиграл я, а не боги. Проиграл я, Миртил-лучник, и я исполню клятву. Так ты поможешь мне – или моя тень будет преследовать тебя до конца твоих дней?!

      – Конечно, конечно, – поспешно закивал пастух, глядя, как Миртил поворачивается к нему спиной и подходит к жертвеннику, между камнями которого пробился к солнцу зловещий росток, отсвечивающий бронзой, – широкий и слегка изогнутый на конце.