Жизнь и дела Василия Киприанова, царского библиотекариуса. Александр Алексеевич Говоров
Читать онлайн книгу.
думу свою, больше молчали, мать невидимо стояла тут. Назавтра Киприанов, прикусив губу от неловкости, объявил шурину, что жениться не согласен. Амчане нисколько не обиделись, учинили прощальное возлияние и отбыли восвояси. Но Марьяна-то осталась!
Хозяйка и взаправду нужна была шумному мужскому общежитию, каким был, по существу, киприановский дом. А уж хозяйничать баба Марьяна умела.
– Я вдова божья, беззащитная, меня обидеть – великий грех, на Страшном суде вдвое зачтётся!
Что же касается сирот, прибившихся к киприановской полатке, была, однако, и её правда. По всей Москве отчаянный сыск шёл беглого люда. Ежели и не докажут, что беглые, всё равно приказные крючки душу вымотают и догола оберут.
Поэтому, когда баба Марьяна со значением повесила свой хозяйский фартук на гвоздь, а Онуфрич взорвался и наговорил лишнего, некоторое время в поварне была сосредоточенная тишина, подмастерья даже жевать перестали.
– Ладно уж тебе, Марьянушка! – Солдат Федька примирительно хлопнул в ладоши. – Неужто у тебя не христьянская душа? Обороним их как-нибудь от приказных лиходеев! Тебе помощница уж как нужна – и постирать за нами, и постряпать. И я, грешный, глаз свой тешил бы на старости лет – глянь, какая она красавушка!
– Молчал бы! – махнула на него баба Марьяна. – Посмотри на себя в зеркало, рожа-то как рукомойник!
Все засмеялись, заговорили, стало ясно, что Марьяна уступает. Федька поманил девушку к столу.
– Да как звать-то тебя, скажи.
– Устя. Устиньей крестили. Отца-матерь не помню. Погорельцы мы, сироты. Христа ради питаемся при дороге…
– Ох, таранта, таранта! – пробурчала баба Марьяна. – То она плачет, то она скачет.
– А херувимчик этот? – Федька указал на мальчика.
– Он мне не брат. Никто. Так, побирушка, звать Авсеня.
– Как? – воскликнули все удивлённо.
– Авсеня…
– Уж не гололобый ли? – подозрительно наклонилась к нему баба Марьяна. – Что за басурманское имя! Как тебя звать-прозывать, парень?
– Василий, – ответил мальчуган важно и даже болтать ногами перестал.
– Да, да, Василий, – подтвердила Устя.
Все облегчённо перевели дух, а Киприанов засмеялся и как составитель календарей пояснил, что Авсеней в некоторых уездах по старинке именуют Васильев день, что приходится на колядки.
Ещё один Василий! Это дало повод солдату Федьке вновь потешиться, а новоявленный Авсеня глядел на мир безмятежными глазищами и ел себе калач.
– Да откуда ж вы идёте, горемычные? Нет ли в тех местах какой погибели или чумы?
– С каликами мы ходили, со старцами, Христа славили по дворам, по усадьбам. Царские ярыжки старцев святых забрали, яко тунеядцев, а мы вот утекли, бог спас. А идём мы из города Мценска.
Вот те на!
Если бы в слюдяное оконце вдруг влетела жар-птица, она не наделала бы такого переполоха, как упоминание о славном сём граде.