Но жизнь не подкупишь, она прозаична,

      и практика – это завод,

      знакомились с цехом порой хаотично,

      а то походили на взвод.

      Дойти до завода, где третья лишь смена,

      она была в паре не прочь.

      А небо похоже на карту иль схему,

      работали в цехе всю ночь.

      Подругой по цеху ей стала дивчина,

      она пригласила к себе,

      она все природу хвалила. Кручина

      была не знакома судьбе.

      Ей так захотелось в те тихие ночи,

      где «ставок» – «ставок» – это пруд.

      Закончили практику, едут, короче,

      в ее город красный от руд.

      Конечно, руда где-то есть под полями,

      и родичи к шахтам близки.

      А дома, а дома представились сами

      Три брата. Седые виски…

      Умнейший мужчина, студент из столицы,

      да, это дивчины был брат.

      И письма, экзамены – это, как блицы,

      он встрече немедленной рад.

      На зимних каникулах выпала встреча.

      Где быть? Ну конечно Урал.

      А город к приезжим не очень доверчив,

      мороз до костей пробирал.

      И иней ложился на лица, озера,

      по ним проходила лыжня,

      и снега крупинки похожи на зерна,

      и скорость на лыжах важна.

      Потом он приехал к ней в город лучистый,

      у мая крутой ветерок.

      А путь из Москвы к ней довольно неблизкий,

      но чувства скопились уж впрок.

      А что было Дальше? Муж едет в столицу,

      она в своем городе. Да.

      Он любит ее, как жену, как девицу,

      но будет ли это всегда?

      В больших океанах заморское чудо,

      и светится, как светлячок.

      Мужчина, влюбленный, о, это так круто.

      Он светится, как маячок.

      И было так славно, когда он был рядом,

      любимый и сильный супруг,

      и волосы падали с плеч водопадом

      на плечи его и на грудь.

      И он так любил ее длинные косы,

      и шею, и губы, и грудь.

      А пятна на шее, как будто укусы,

      она закрывала, как путь.

      И утро вставало, и солнце будило.

      Шли лекции, жил институт.

      Ее не пускал и в болоте был илом,

      лежи рядом с ним, и будь тут.

      Вот вырвалась смело одежду погладить.

      Включила спокойно утюг.

      Он сзади схватил, да и кто с ним поладит?

      Унес и любил. Запах тут.

      Горел, тлел утюг, захлебнувшийся кофтой,

      столешница стала пылать.

      Огонь потушили, чернеет коростой

      все то, что сгорело. Кровать.

      Она, как магнит, иль сироп, но для мухи,

      с нее не уйти, не сбежать.

      Любовь превращалась в сладчайшие муки,

      а пресс все качать да качать…

      В степи казахстанской есть горный, массивный,

      неведомый