И ссыльный учил ребятишек, как в школе,

      четверка детей родилась.

      Средь них и Володя. Вот женская доля!

      А жизнь шла и прямо и вкось.

      Сверкали озера в скалистой породе,

      Артем был портной, всем хорош.

      Не будем о детях, мужчина в народе.

      Работал, он шил, денег – грош.

      Урал и Сибирь, времена: жизни нужен.

      И смена сплошная властей.

      Фамилия ссыльного, просто, Наймушин,

      а с ним не прожить без затей.

      Артем вскоре стал председатель совета,

      за что был прикладами бит.

      Кто были врагами? Все темное – светом,

      но с толку уж не был он сбит.

      Такой был Артем и как сокол огромный,

      с большою и сводной семьей,

      всех выходил, выкормил с Варей негромкой.

      Потом, до конца жить одной.

      Эх, Варя, Варвара, проблем стало больше,

      в ней редкая сила была,

      сынов проводила в войну, стало тоньше,

      и редкого такта слыла.

      А после войны рядом встала Катюша,

      Володи родная жена,

      и с ними, и с внуками. Яблони. Груши.

      Варвара была не одна.

      От младшего Вовы правнучка дождалась,

      и год поднимала его,

      когда внук уехал, и с жизнью рассталась.

      И сердце, и нет ничего.

      Сверкали озера в скалистой породе…

      Прочла я в архивах родни

      кто жил, и как жил, все они из народа,

      так было, так было в те дни.

      Полина, мать Кати, и жизнь вся короче,

      Детей было трое. Война.

      Но тридцать три года – работа в колхозе,

      на фабрике – мастер, швея.

      И помню я домик ее, мастерскую,

      когда вдруг она умерла,

      и погреб с картошкой, проросшей вслепую,

      когда в доме жизнь замерла.

      Отец Алексей, он шофер из Тюмени,

      в колхозе простой тракторист,

      его я не помню, не ела пельмени

      в семье Катерины. Артист.

      О нем я лишь помню, что часто твердили,

      как умер мой дед Алексей.

      Пошел как-то в баню, напарился… пива,

      Холодного выпил, не пей.

      Короткие жизни, короткие смерти,

      короткий был век у родни.

      Но Катя, Катюша умела век мерить,

      и с Варей жила свои дни.

      А жизнь так прекрасна, любовь – отчужденье,

      прошло, пролетело, ушло,

      Осталось от жизни одно наважденье.

      Вы все прочитали? Дошло?

      Тенистые клены с листками березы

      внизу, под окном говорят,

      а к нам беззаботное солнце, как грезы,

      в окно заглянуло, ребят

      Оно своим светом едва ли разбудит,

      они отвернулись и спят.

      Лет двадцать назад все, наверно, так было,

      лучи,