Иван переступил порог и пружинисто вскинул руку к козырьку фуражки:

      – Товарищ генерал майор! Курсант Царевич по вашему приказанию…

      Трое сидящих за столом с интересом воззрились на добра молодца пятью глазами.

      – Вольно, курсант, – кивнул генерал Николаев, начальник Управления КГБ Ленинграда и области, – Присаживайся.

      Иван присел на краешек стула, по-прежнему держа спину прямой. Штатский, тот, что помоложе, шепнул что-то на ухо штатскому постарше, одноглазому. Генерал не расслышал и недовольно фыркнул.

      – Давайте для начала уточним ваши данные, товарищ курсант, – предложил молодой штатский, не представляясь, и открыл папку:

      – Царевич Иван Иванович, год рождения 1943-й, место рождения – деревня Широкая Здеся, Карельская АССР, знак Зодиака – Близнецы, национальность… карел? – тут он запнулся и неуверенно посмотрел на старшего.

      Тот слегка напрягся, соображая, потом кивнул:

      – Нормально. Карелы, они совсем как русские.

      И молодой продолжил:

      – … член ВЛКСМ, холост, владение иностранными языками: читает по-германски со словарём, по-варяжски говорит бегло, но грамоты не знает, магией не владеет, за границей не был… Отличник боевой и политической подготовки, – он замолк и поднял взгляд на Ивана, – Всё правильно?

      – Так точно! – рявкнул Иван, выпучив по-уставному глаза и изображая стойку «смирно», хотя и продолжал сидеть.

      – Что вы говорили вечером десятого апреля, в двадцать шестнадцать? – строго спросил одноглазый, также не представившись.

      Иван растерялся:

      – Десятого? Э-э… восемь дней назад?

      – Да!

      Иван поёрзал, припоминая:

      – Ну… перед отбоем товарищам сказку рассказывал… про Змея Горыныча…

      Все трое в ажитации подались вперед:

      – Вот! С этого момента поподробнее!

      – Что… сказку рассказывать? – осторожно уточнил Иван.

      Генерал утвердительно взмахнул бровями.

      И курсант начал:

      – Пошел однажды мужик Емеля на Горелое болото, по клюкву. В том году клюква добрая уродилась, крупная, с лесной орех, да сладкая, как ананас заморский. Известно, коли лето доброе, на вёдро щедрое, то и клюква родится сладкая, да спеет не враз, а помаленьку, волнами, как бы. Сходил, набрал короб, через неделю – опять сходил, ещё короб принёс. И каждый раз спелые, ягоды-то! Из той клюквы вся деревня мёд варила, да такой забористый: чарочку выпьешь – и сразу во чреве тепло, а в очах сияние. Торговали тем мёдом и на базаре, и к чугунке выносили для проезжающих.