ДеньГа. Книга странствий человеков в людском море. Семивэл Семивэл
Читать онлайн книгу.
по-летнему занавешенной от мух и комаров капроновой зелёной сеткой, неслась весёлая ругань отца. Была она выразительна, однако без матюков – при женщинах да и вообще дома отец ругался исключительно в цензурных границах, успешно пользуясь заменителями.
– Ить, кудрить тебя в глаз! Ну, дела-дрова! Витя! Витюха, чтоб тебя! Иди сюда, инженерная твоя душа! От, ет-тишкин-шишкин, а! Коромыслом всем, кто не с нами, в глаз!
– Ну? – откликнулся Табунов-сын. – Чего ты, бать? Опять, небось, вычитал что-то?
– Да иди, иди сюда, логарифм ты ходячий! Слышь, пишут-то чего. Ох-хо-хо-хоньки! Это ж надо!
Табунов-отец не выдержал и выскочил навстречу сыну, потрясая зажатой в кулаке газетой.
– Представляешь, каков сучок! Директор гастронома – миллионер! Ну жук! Жу-ук… Миллионами ворочал, и хоть бы хны. Павлинов держал в своём саду, морда!
Табунов-сын невольно вздрогнул.
– Да ты прочти, прочти! Вот, внизу.
– Прочту, прочту, батя. Потом…
– Эт надо ж, – всё никак не успокаивался Табунов-старший. Миллион! Бешеные деньжищи… Это ж… это ж, Вить, государственного размера деньжищи. И – у одного-единственного человека! Каково, а? Миллион рубликов за… за… Сколько ему лет-то? Так, э-э… – отец зашелестел газетой.– Ага, ну, почти мой ровесник. Значит, миллион разделить на… на…
– Чего это ты чужие деньги делишь? – раздражённо сказал Табунов-сын, выдернув из отцовских рук газету.
– Как это чуж… как это чужие?! – не без лукавинки возмутился Табунов-отец.– Государственные – разве они нам чужие? Государство-то у нас какое? Чему тебя в институтах учили? Правильно, народное. Значит, деньги государственные – деньги народные. А кто ж я? Народ! Выходит, он и из моих украл! Мой миллион!
– Твой, твой, успокойся.
– Мой! А этот торгаш его… того. Вот и выходит, что он при павлинах, при жар-птице, стало быть, а я…
– А ты зато здесь, у себя дома, а он там, за решёткой. Он украл – его поймали. Теперь на всю катушку раскрутят. Могут и расстрелять. Вон как директора Елисеевского в Москве.
– А скольких не поймали? Да и этого – на старости лет прихватили. На финише, так сказать, жизни. Голова-а-тый, видать, мужик. Тут без крепкой соображалки никак…
Во двор выглянула мать.
– Вить, отбери ты у него бога ради газету. Что-нибудь да найдёт. Дались тебе эти жулики, старый. Айдате ужинать, всё на столе уж.
Но и ужин, как того следовало ожидать, прошёл под председательством Табунова-отца. Табунов-сын лишь хмыкал да переглядывался с женой – сколько он себя помнил, статьи, подобные сегодняшней, всегда повергали отца в буйное настроение, в восторг и уныние одновременно. «Умеют же люди!» – восклицал он всякий раз, и было непонятно, чего в этом вскрике простой шофёрской души больше – восхищения перед чужими способностями или сожаления о своих неспособностях.
– Вот ты, Вить, и в октябрятах ходил, и в пионерах, и в комсомольцах. Сейчас вот – партийный! – Табунов-отец даже перестал жевать и поднял со значением