Ободрав зеленый дуб,

      Дядька ихний сделал сруб,

      С окружающими туп стал и груб —

      И ругался день-деньской

      Бывший дядька их морской,

      Хоть имел участок свой под Москвой.

      Ты уймись, уймись, тоска

      У меня в груди!

      Это – только присказка,

      Сказка – впереди.

      Здесь и вправду ходит Кот,

      Как направо – так поет,

      Как налево – так загнет анекдот.

      Но ученый, сукин сын:

      Цепь златую снес в торгсин

      И на выручку – один в магазин.

      Как-то раз за божий дар

      Получил он гонорар:

      В Лукоморье перегар – на гектар!

      Но хватил его удар!

      И чтоб избегнуть божьих кар,

      Кот диктует про татар мемуар.

      Ты уймись, уймись, тоска

      У меня в груди!

      Это – только присказка,

      Сказка – впереди.

      И Русалка – вот дела! —

      Честь недолго берегла

      И однажды, как смогла, родила.

      Тридцать три же мужика

      Не желают знать сынка,

      Пусть считается пока сын полка.

      Как-то раз один Колдун —

      Врун, болтун и хохотун —

      Предложил ей как знаток дамских струн:

      Мол, Русалка, все пойму

      И с дитем тебя возьму…

      И пошла она к ему, как в тюрьму.

      А бородатый Черномор,

      Лукоморский первый вор, —

      Он давно Людмилу спер, ох хитер!

      Ловко пользуется, тать,

      Тем, что может он летать:

      Зазеваешься – он хвать – и тикать!

      Ты уймись, уймись, тоска

      У меня в груди!

      Это – только присказка,

      Сказка – впереди.

      А ковёрный самолет

      Сдан в музей в запрошлый год —

      Любознательный народ так и прет!

      И без опаски старый хрыч

      Баб ворует, хнычь не хнычь.

      Ох, скорей его разбей паралич!

      «Нету мочи, нету сил! —

      Леший как-то недопил,

      Лешачиху свою бил и вопил:

      – Дай рубля, прибью а то!

      Я добытчик али кто?!

      А не дашь, тады пропью долото!»

      «Я ли ягод не носил?! —

      Снова Леший голосил. —

      А коры по скольку кил приносил!

      Надрывался издаля —

      Все твоей забавы для,

      Ты ж жалеешь мне рубля.

      Ах ты, тля!»

      И невиданных зверей,

      Дичи всякой – нету ей:

      Понаехало за ней егерей…

      Так что, значит, не секрет:

      Лукоморья больше нет,

      Все, о чем писал поэт, – это бред.

      Ты уймись, уймись, тоска,

      Душу мне не рань!

      Раз уж это – присказка,

      Значит сказка – дрянь.