Ложь змее подобна ядовитой —

      Опьяняя разум, словно ром,

      Здесь детей рождает плодовито,

      В страстном сердце для неё уютный дом.

      Ложь всегда скрывает первородство,

      И стремится к власти не шутя,

      Скрыв под личиною добра – уродство,

      Бурей в тишине вертя.

      Та всегда на истину клевещет,

      А про себя: «Смотрите, я свята!»

      В бой за собой кровавый мечет:

      За эту «правду» жизни не щадя.

      Вот у неё готовы сладки речи —

      У лжи всегда медовые уста,

      Ловко выплетая словом сети,

      Толпы за собою вдаль маня.

      Реки, как всегда, польются крови,

      Вновь у руин окажутся умы,

      И у разбитого корыта вновь мы,

      И позабыто снова: кто же мы?

      Истина без цвета и без вкуса,

      Как вода из чистого ключа.

      Этим и целебна, и могуча,

      С силою великого Врача.

      Истина скромна и бескорыстна,

      Сердцем чистым можно лишь её понять,

      Взором трезвым ясно заприметить,

      Тайну эту тишиной объять.

      Ей не нужны крестовые походы —

      Меч и огонь для истины вредны.

      Молвит тихо: «Спрячьте меч свой в ножны,[4]

      Крепитесь в Истине и будьте ей верны».

      Истина не бьёт, не унижает,

      В ней прибежище любви находят все,

      Молча горько лишь она взирает,

      И за всех распята на Кресте!

      Истина не тлеет, не стареет,

      Лишь порой на три денька уснёт,

      В третий день с собою воскрешает

      Тех, кто дорогой истины идёт.

      Цель у лжи всё та же, как и прежде,

      В раю однажды к людям приступив,

      Сладко предвещая вкус надежды,

      Язвою смертельной наделив.

      С тех времён и даже и доселе,

      Пьянствуя тщеславною мечтой,

      Богом все мечтают стать без Бога,

      Духом породнившись с сатаной.

      Фейерверком, миражом и дымом,

      Одурманив ложной красотой,

      Незаметно тянет к краю бездны,

      В небо путь закрыв для всех собой.

      Чтоб