Спарта. Миф и реальность. Лариса Печатнова
Читать онлайн книгу.
сребролюбия», установить у себя равенство и вернуться к законам Ликурга (Plut. Agis 9). Клеомен III также искал у богов одобрения своим противоправным действиям. Так, Плутарх рассказывает о сне, который якобы приснился одному из эфоров в святилище Пасифаи накануне переворота. Приснилось же ему, «будто на том месте, где обычно сидят, занимаясь делами, эфоры, осталось только одно кресло, а остальные четыре исчезли, и в ответ на его изумление из храма прозвучал голос, возвестивший, что так лучше для Спарты» (Cleom. 7). Это чудесное сновидение пришлось как нельзя более кстати. Клеомен с его помощью пытался оправдать совершенное им святотатство – преступное убийство эфоров, – заявив, что такова была божественная воля.
В Спарте религиозная привилегия была одной из самых важных выражений царского престижа. Спартанские цари считались законными правителями постольку, поскольку они на протяжении веков продолжали оставаться для своих сограждан главными, если не единственными, представителями божества и верховными жрецами. При этом важно отметить, что в Спарте не существовало никакого политически влиятельного жречества, кроме самих царей. В отличие от Афин, где царь-архонт был не более чем ежегодно избираемым магистратом, ритуальная ответственность спартанских царей продолжала ассоциироваться с политической властью. Сохранение в неприкосновенности всего объема жреческих обязанностей и связанных с ними почестей и привилегий было одним из важнейших факторов стабильности всей политической системы Спарты. Судя по данным традиции, на протяжении долгого исторического периода институт царской власти в Спарте не подвергался какому-либо радикальному реформированию, и даже самые дерзкие и успешные лидеры, такие, например, как Лисандр, никогда не строили планы уничтожения царской власти, но искали возможности вписать себя в уже существующую структуру (Diod. XIV. 13. 3–7; Plut. Lys. 25. 3–4; Nepos. Lys. 3. 1–4).
Имущественное положение царей и законы против роскоши
Как и все спартиаты, цари имели земельные участки, которые назывались клерами[25]. Однако помимо гражданской земли, которая не подлежала разделу и продаже, они владели так называемыми теменами – обширными участками на территории периеков[26]. Подобно гомеровским басилевсам (Il. XII. 313; Od. VI. 293; XVII. 299), цари получали лучшие участки земли, и, в отличие от клеров рядовых граждан, эти темены[27] были их безусловной собственностью. По свидетельству Ксенофонта, «Ликург… постановил выделять (царю. – Л.П.) во многих городах периеков участок земли такого размера, чтобы, с одной стороны, царь не был лишен необходимого, а с другой – не превосходил бы других своим богатством» (Lac. pol. 15. 3. Пер. Л.Г. Печатновой)[28].
Не исключено, что обычной практикой была сдача этих царских теменов в аренду периекам. Регулярные доходы с земельных наделов, возможно, являлись основой экономического процветания спартанских царей. Цари также вполне могли увеличивать свою недвижимость, скупая земельные участки в
Спартанские клеры вместе с приданными им илотами в правовом отношении скорее рассматривались как государственная собственность, отданная в бессрочную аренду, чем безусловно частная. В Спарте до закона Эпитадея (начало IV в.) была запрещена купля-продажа земли даже в таких замаскированных ее видах, как дарение и завещание (Plut. Agis 5). По свидетельству Плутарха, первоначальное деление на клеры осуществил Ликург (Lyc. 8). Наделяя всех граждан одинаковыми земельными участками, клерами, Ликург, по-видимому, надеялся, что равная экономическая база окажется надежной основой для политического равенства. Но не вся земля на территории Лаконии и Мессении была национализирована Ликургом и подвергнута уравнительному распределению среди всех спартанских граждан. Речь, вероятно, шла только о так называемой гражданской земле (Polyb. VI. 45. 3). В самом общем приближении можно только сказать, что под гражданской землей, по-видимому, надо понимать землю, полностью контролируемую государством. В качестве таковой она в любой момент могла быть конфискована для нового передела. Государство, сколько могло, сохраняло и отстаивало принцип полной неотчуждаемости земли – принцип, при котором земля всегда должна была оставаться в одном и том же роде, не дробясь даже между наследниками.
Спартанское государство, примерно к середине VIII в. покорив всю территорию Лаконии, образовало что-то вроде лакедемонской симмахии, куда вошли все находящиеся там полисы периеков. В этом политическом объединении Спарта монополизировала государственное управление. Полисы периеков на территории Лаконии представляли собой полуавтономные общины, полностью лишенные внешнеполитической инициативы. Но внутреннюю автономию, хотя и в несколько урезанном виде, спартанцы общинам периеков оставили. Это значит, что все города периеков продолжали оставаться полисами с функционирующими там народными собраниями и полисными магистратурами. Хотя точная численность периекских общин – 24 – афиксирована только для римской эпохи, но, скорее всего, их было примерно столько же и в более ранний период (cр.: Her. VII. 234. 2).
Слово tevmeno в микенских документах означало земельные владения царя. Во времена Гомера этим словом назывались как царские наделы, так и священные участки богов.
Аналогичная ситуация с земельными наделами существовала в Риме царского периода. Часть захваченных земель изымалась из общественного пользования и предоставлялась царям. Такие участки назывались «царскими клерами», в отличие от общественного достояния, и ими цари могли распоряжаться по своему усмотрению (Dionys. III. 1).