Княжеский замок в Висновицах принадлежал роду Вишневецких, теперь уже прекратившемуся. Последняя наследница этого рода вышла замуж за одного из Мнишеков, потомка того Мнишека, дочь которого некоторое время занимала русский трон. Апартаменты замка были наполнены ценными историческими портретами: между прочим там были портреты знаменитой Марины и Димитрия и картины, изображавшие их коронование в Москве.

      И именно в этом прекрасном помещении король праздновал благополучное прибытие русского великого князя в Польское королевство. Станислав-Август умел быть любезным и приобрел тогда расположение Павла; он также сумел понравиться и великой княгине Марии. Между ними шли конфиденциальные разговоры, быть может, были даны даже обещания и, во всяком случае, были поданы несбывшиеся никогда надежды, на тот случай, когда Павел получит власть и у него явится возможность сторицей отблагодарить своего хозяина за великолепный и дружеский прием, оказанный ему в Польше.

      Говорят, что тогда у маршала Мнишека зародилась надежда на то, что доброе расположение наследника Екатерины могло бы в один прекрасный день привести его к избранию на престол, на который он, быть может, считал себя вправе претендовать как наследник Вишневецких и потомок отца знаменитой царицы. Рассказывали даже, что во время одной из дружеских бесед великая княгиня, показывая свои бриллианты, чтобы лучше отметить красоту одной диадемы из драгоценных камней, надела ее на голову племянницы короля, а затем на голову гофмаршала. «Я принимаю это как предзнаменование», – будто бы сказал тот в порыве наивности или глупого тщеславия, о котором он, вероятно, пожалел через минуту.

      Павел, взойдя на престол, вспомнил про свое сближение со Станиславом-Августом и захотел выказать ему знаки своей дружбы, и императрица Мария не замедлила одобрить это намерение. Император предложил королю-узнику оставить Гродно и прибыть в Петербург. Павел был очень рад новому случаю показать себя великодушнее своей матери: польский король был принят в Петербурге со всеми почестями, которые отдают коронованным особам. При его приближении к столице навстречу были высланы камергеры и высшие сановники, чтобы приветствовать его от имени императора и членов императорской фамилии.

      Император предложил польскому королю один из своих дворцов, прекрасно обставил его и вообще желал сделать пребывание короля в Петербурге как можно более приятным. Первое время ни одно облачко не затмило доброго согласия, казавшегося продолжением дружественных отношений, установившихся в Висновицах. Но никогда не заходило речи о возвращении короля в его королевство, исключая, быть может, некоторые беседы в том духе, в каком император говорил с генералом Костюшко, возлагая вину польского раздела на императрицу Екатерину и оправдываясь невозможностью изменить уже совершившийся факт.