Фатум. Том шестой. Форт Росс. Андрей Воронов-Оренбургский
Читать онлайн книгу.
на шпагу, пожалуй, потому, что еще жив, наверное, потому, что мы из одного гнезда, из одного куска теста. «Вы из хорошей семьи, сеньор де Аргуэлло, но вас дурно воспитали, – всплыли теперь в памяти слова незабвенного отца Мендосы. – Всё правильно, сын мой: когда в кошельке много золота, его всегда не хватает… и начинаются худые мысли и неправильные дела…» Ну что ж, может, старик в чем-то и прав…» – Сальварес стряхнул рассеянность внутреннего монолога и поспешил осмотреться: горы теснились мрачными храмами, хранящими в своей немоте обет молчания. Ветер теперь морозил лицо, точно к рассвету объелся льда, на спуске сорвал с головы шляпу, и Сальваресу пришлось проскакать за ней. Она не давалась. Наконец он ее изловил. Так гоняются по двору за домашней птицей.
Завернувшись в серапе, он крепче ожег плетью коня.
«В конце концов к черту эти безумства души! Даже если они полны прекрасной морали. Я солдат, и плохо умею предаваться скорби души. Червонный ручей крови… Застывшее в смерти тело… Нет, довольно метафор… Брат нем ко мне как эти чертовы горы… А должен быть мне благодарен за то, что остался жив».
Впереди сонно замерцали огни долгожданного пуэбло. Де Аргуэлло усмехнулся и похлопал перчаткой сырой от пота атлас шеи коня. Он знал: там его ждали ровные ряды бутылок, сверкающий зигзаг пылающих свечей в канделябрах, яркие шатры юбок веселых мексиканок и серебристый перебор испанских гитар…
Часть 3 Чёрная свеча
Глава 1
Счет времени был потерян. Дни сменялись ночами, и даже рассудок, казалось, тонул в тупой животной усталости. Тяжелая дорога в шлюпе вымотала всех. Фляжка с нагретой солнцем водой была бесконечно тяжелой, поднять и поднести ее к растрескавшимся губам помогало лишь то, от чего хотела избавиться голова: от сознания неминуемой гибели, от физического ощущения своей медленной кончины – разбитого усталостью тела, от тускнеющих глаз, от липкого холода грязных одежд и монотонного, сводящего с ума скрипа уключин.
Аманда со страхом опускала кожаную фляжку, на мгновение задерживая руки на весу, точно боялась разбить ее о дно шляпки. Она отказывалась от скупых предложений капитана помочь ей… Дрожащими пальцами протирала сырым платком спаленную солнцем шею, скользя по пустынному берегу глазами, словно оторвавшимися от исхудавшего, ставшего чужим лица.
Полумертвую, с хиновым привкусом во рту и глазами, полными сухого отчаянья, едва держащуюся на ногах, ее укладывали на растеленное тряпьё, от которого нестерпимо несло йодом и еще чем-то сырым и затхлым.
Корма, на которой ютилась англичанка, от мужчин была отделена неровным отрезом парусины… Сидеть там или лежать приходилось в ужасной тесноте, среди захваченных на борт вещей, прижатых друг к другу, словно сардины в бочке. Однако ужаснее всего было справлять есте-ственные надобности, душившие своей природой, с которой хочешь не хочешь