Окончательно пришедшая в себя Надя, приподнявшись, подняла лежавшую рядом похоронку, прочла, медленно шевеля губами, как малограмотная, огромными тёмными глазами посмотрела на Веру.

      Лейтенант уже ползал по полу, подбирал бумаги.

      – Документы не трогать! – взвизгнул он. – Руки прочь!

      Надя вздрогнула, выпустила листочек, остановившимся взглядом проследила, как он спланировал на пол.

      Лейтенант тут же схватил его.

      – Идите отсюда, гражданочки! – сказал он, не глядя, глухим голосом. – И без вас тут… хватает…

      – Пойдём, Надюша!

      Вера мягко подхватила подругу, повлекла вон из кабинета. Толпа на секунду раздалась, пропустила их и опять сомкнулась.

      7. Эвакуация

      Учебный год в Дарьине тем не менее начался, как обычно. Первого сентября вся школа выстроилась на торжественной линейке.

      Вера, как всегда взволнованная в этот день, повела в класс свой 3-й «б». На первом уроке рассказала детям о том, как идёт война, как под мудрым сталинским руководством их отцы бьют проклятых фашистов. Говорила тихим, надтреснутым голосом; о Мише по-прежнему не было никаких известий.

      Потекли привычные, наполненные всякими повседневными заботами будни. Вера старалась подольше бывать в школе, это отвлекало её от тревожных мыслей. Тем более нагрузка большая, тридцать шесть часов, да и программа в прошлом году утверждена новая, усложнённая.

      Но к середине сентября неожиданно пришёл приказ: занятия в школе прекратить, ученики и учителя срочно должны эвакуироваться, на сборы сутки. Приказ этот застал всех врасплох. В посёлке по-прежнему мало что было известно о фронте, никакие подробности боёв сюда почти не доносились. Сведения по радио передавались весьма скупые, понять по ним толком ничего не могли. Слухи, конечно, ходили разные, но, что бы ни говорилось, всё равно дарьинцы жили в полном ощущении, что война идёт где-то очень далеко и вряд ли когда до них докатится.