Длинный на длинных лыжах поправлял скачок, прокатываясь по лыжне.

      – Почему гора Грацилевой зовётся, знаешь? – спросил парнишка в кацавейке у подбежавшего к ним Ваньки.

      – Потому что до революции здесь хозяином был помещик Грацилев, – удивил Ванька мальчишек своей эрудицией и надел лыжи.

      – Откуда знаешь? – недоверчиво смотрел на него парнишка.

      – Дед рассказывал. Помещика прогнали, а название так и осталось.

      – Симак, – окликнул парнишку длинный, – маханёшь сверху? Все трое задрали головы и опасливо изучали вершину.

      – Ванёк пусть первым, – отозвался, наконец, Симак, – он всё знает.

      Ванька оглянулся и увидел около дома своего недруга, завистливо поглядывающего в их сторону.

      – Чего зенки вылупил, иди сюда! – закричал Симак. – Это кто такой?

      – Сосед, вместо Витьки, – нехотя отозвался Ванька и вздохнул. – Противный такой, – и неожиданно для себя стал взбираться на гору…

      Запыхавшись, он развернулся и глянул сверху: далеко внизу мальчишки казались совсем крошечными. Перед ним во всей первозданной красе раскинулось подгорье, даже их двухэтажный дом казался отсюда маленьким.

      У Ваньки перехватило дыхание, и закружилась голова. Он почувствовал непреодолимый страх, всю невозможность съехать с такой крутизны.

      – Махай, не бойся! – донеслись снизу насмешливые мальчишьи крики.

      Ванька растерялся. Он уже собрался, было, слезать обратно и претерпеть там весь стыд и позор, так страшно показалось ему наверху, как вдруг разглядел около скачка своего нового соседа и решился:

      Пропасть надвинулась и поглотила его, лыжи рванулись из-под ног, и Ванька стремительно понёсся вниз; ветер свистел в ушах, неровная лыжня того и гляди, сшибёт с ног, но он каким-то чудом домчался до скачка и взмыл в воздух под восторженные вопли приятелей.

      Пролетев несколько метров, брякнулся лыжами на укатанный склон и уже упавшего, его протащило ещё порядочно юзом и швырнуло в сугроб.

      Ошеломлённый бешеной скоростью и в то же время обрадованный тем, что уцелел и жив, Ванька выбрался из сугроба, отряхиваясь от снега и подбирая слетевшие лыжи.

      Только теперь он услышал хохот, крики, и увидел в своих руках сломанную пополам лыжу. Сдерживая слёзы, побрёл домой.

      Мальчишки замолчали, провожая его сочувственными взглядами.

      – Деду отдай, он залатает, – поддержал приятеля Симак. – Лихо ты промчался, молоток. Я не верил, гад буду.

      – Вот тебе и Ванёк, – осудил его длинный, – сам ты Ванёк.

      – Да я сейчас, вы чо! – торопливо надев лыжи, Симак полез вверх, желая как можно быстрее реабилитироваться.