Пятикнижие. Павел Николаевич Бурдунин
Читать онлайн книгу.
образовалась на столе под треснувшей пивной кружкой: при догорающем свете свечи она похожа на пятно крови. Почему так хочется пить? Бьерн, тащи сюда пиво, да побольше, видишь, я не могу ждать. Ну, вот и ладно. Хорошо. Спасибо тебе, Бьерн. Неплохо бы немного успокоиться. Но как давит этот низкий черный потолок. Нет, ерунда, все это только, кажется. Расслабься. А теперь попытайся вспомнить…
Ясный и холодный осенний день. Народ снова стекается к большому белому зданию, совсем, так как тогда – два года назад. Но странно, что о тех днях уже никто не вспоминает. Изменились люди. Нет усатых молодцов в синих шароварах, нет элегантно одетых военных. Нет дымящихся сладкой кашей полевых кухонь, дармовых обедов и разливаемой по вечерам водки. Ничего этого нет. Но есть очень странные люди, растерянные и немного сумасшедшие. Есть баррикады из железной рухляди и посты из продрогших, но счастливых людей. Есть женщины, шутками и смехом старающиеся поднять нам настроение. В общем, все происходит почти что так как раньше, но только совсем не так. Большое белое здание огорожено колючей проволокой. Огромная масса солдат выстроилась, согласно приказу Президента, по периметру дома, в расчете на то, что ни одна живая душа не сможет прийти к его защитникам на помощь. Машины с водометами и слезоточивым газом. Короче, все было так как могло было быть два года назад.
В эти дни Надежда была какая – то странная. Она смеялась, часто капризничала, но иногда вдруг затихала, садилась в какой – ни будь укромный уголок и плакала, вытирая покрасневшие веки белым носовым платком. Я никогда не подходил к ней в эти минуты – боялся неосторожным словом испугать, оттолкнуть ее от себя. Но сейчас, очень жалею об этом: я мог бы быть с ней рядом в ее последние дни. Почему я этого не сделал? Ненавижу себя за это. Ведь вместо того, чтобы заниматься всеми бессмысленными делами, которыми было наполнено тогда наше время, я мог бы проводить эти часы с ней. Я очень любил ее тогда, так как оказалось никого и никогда не любил, и теперь знаю твердо, что уже и не полюблю никогда…
В предпоследний день нашей осады я, с целью разведать обстановку, через подземный ход, смог пробраться под сдавившим нас железом и людьми кольцом. Но, едва поднявшись на ноги, я столкнулся с двумя одетыми в черное пьяными солдатами. Один из них с усмешкой смотрел на то, как я, отряхиваясь от пыли, беспомощный, ослепленный ярким солнечным светом, пытался понять, где нахожусь. Другой – стоял неподалеку: он проверял документы у какой – то парочки. Ударом ноги в голову я был отброшен к каменной стене и на несколько минут потерял сознание. Очнулся – от резкой боли в придавленных кованым ботинком пальцах левой руки. Занятые своим делом: тот что был рядом со мной – просматривал бумаги, а другой под видом обыска ощупывал девушку, солдаты не обращали на меня внимание. Придя в себя, я осторожно вытащил пистолет и выстрелил в упор в сдавившую мои пальцы ногу. Среди домов звук выстрела прогремел особенно громко. Что произошло потом, я плохо представляю даже сейчас. Помню, что раненый солдат орал от боли, лежа