В гибельном фолианте

      Нету соблазна для

      Женщины. – Ars Amandi

      Женщине – вся земля.

      Сердце – любовных зелий

      Зелье – вернее всех.

      Женщина с колыбели

      Чей-нибудь смертный грех.

      Ах, далеко до неба!

      Губы – близки во мгле…

      – Бог, не суди! – Ты не был

      Женщиной на земле!

      Я знаю правду! Все прежние правды – прочь!

      Не надо людям с людьми на земле бороться.

      Смотрите: вечер, смотрите: уж скоро ночь.

      О чем – поэты, любовники, полководцы?

      Уж ветер стелется, уже земля в росе,

      Уж скоро звездная в небе застынет вьюга,

      И под землею скоро уснем мы все,

      Кто на земле не давали уснуть друг другу.

      Откуда такая нежность?

      Не первые – эти кудри

      Разглаживаю, и губы

      Знавала темней твоих.

      Всходили и гасли звезды,

      – Откуда такая нежность? —

      Всходили и гасли очи

      У самых моих очей.

      Еще не такие гимны

      Я слушала ночью темной,

      Венчаемая – о нежность! —

      На самой груди певца.

      Откуда такая нежность,

      И что с нею делать, отрок

      Лукавый, певец захожий,

      С ресницами – нет длинней?

      В огромном городе моем – ночь.

      Из дома сонного иду – прочь.

      И люди думают: жена, дочь, —

      А я запомнила одно: ночь.

      Июльский ветер мне метет – путь,

      И где-то музыка в окне – чуть.

      Ах, нынче ветру до зари – дуть

      Сквозь стенки тонкие груди – в грудь.

      Есть черный тополь, и в окне – свет,

      И звон на башне, и в руке – цвет,

      И шаг вот этот – никому – вслед,

      И тень вот эта, а меня – нет.

      Огни – как нитка золотых бус,

      Ночного листика во рту – вкус.

      Освободите от дневных уз,

      Друзья, поймите, что я вам – снюсь.

      После бессонной ночи слабеет тело,

      Милым становится и не своим, – ничьим.

      В медленных жилах еще занывают стрелы —

      И улыбаешься людям, как серафим.

      После бессонной ночи слабеют руки

      И глубоко равнодушен и враг и друг.

      Целая радуга – в каждом случайном звуке,

      И на морозе Флоренцией пахнет вдруг.

      Нежно светлеют губы, и тень золоче

      Возле запавших глаз. Это ночь зажгла

      Этот светлейший лик, – и от темной ночи

      Только одно темнеет у нас – глаза.

      Я