Лекции по русской литературе. Василий Аксёнов
Читать онлайн книгу.
тоже ходил в этот Клуб молодежи Петроградской стороны. Устроили [там] так называемый вечер культуры Франции, который превратился в разгул молодых крамольных сил. Устроили выставку абстракционизма, доморощенного, конечно (смеется), никто еще не умел рисовать абстрактных картин, но тут уже нарисовали всё, всё развесили. Играл джаз, а слово «джаз» произносить запрещалось, запрещалось сказать «американский композитор». Джазмены играли, например, Стэна Кентона – Stan Kenton – и называли его «польский композитор Станислав Кентовский» (смех). Например, один там сказал: «Американский композитор Харри Джеймс», его дергают товарищи: что ты делаешь, нас разгонят после этого! Он тогда говорит: «Прогрессивный американский негритянский композитор Гарри Джеймс». На такие хитрости пускалась молодежь, чтобы жить более-менее свободно, независимо.
Однако все это была крамола в рамках полной лояльности режиму. Советская власть – разумеется, социалистическая система – не ставилась под сомнение никем или почти никем. Даже в Ленинградском университете, где были в то время волнения в связи с подавлением восстания в Венгрии, никто все равно никогда не говорил, что советская власть – это что-то дурное, что ее хорошо бы выбросить на свалку истории. Таких разговоров не могло быть вообще! Психология людей того времени иллюстрировалась тем, например, что говорили: «Ты что, против советской власти, что ли?» Была такая поговорка, она означала are you crazy? Быть против советской власти – это значит быть crazy! Это абсолютно всем было ясно, понимаете? Может быть, потом, впоследствии, соответствующие органы сделали соответствующие выводы из этой поговорки (смеется). И стали лечить людей, которым не нравилась эта система.
Но я все это говорю, чтобы перейти вот к такой теме: как на этом фоне возникали первые ростки молодой литературы, первые ростки нового литературного поколения. Я стал ходить в Клуб молодежи Петроградской стороны в литературное объединение этого клуба, которое вел Давид Дар. Очень маленького роста, с огромной трубкой, он выглядел как настоящий писатель. И мы впервые увидели настоящего писателя, когда пришли с друзьями в это объединение. Но в общем Давид Дар был, я бы сказал, формальным лишь руководителем. В это время возникал на базе этого клуба кружок блестящей ленинградской литературной молодежи. Такие люди, как Евгений Рейн, Анатолий Найман, они тогда еще были студентами Технологического института. Илья Авербах был студентом-медиком, как и я. Туда же впервые начал ходить совсем юный еще Иосиф Бродский, в это же объединение. Был поэт Кушнер, который стал известным советским поэтом и выпускает очень хорошие книги, ну, не касается острых тем, но тем не менее поэзия у него интересная. Поэт Городницкий был, геолог, который стал известным бардом; Дмитрий Бобышев, живущий сейчас в Милуоки. Вот судьба этих людей. Бродский уже десять лет в Америке, Бобышев уже лет пять в Америке, Давид Дар умер в прошлом году в Израиле, я вот тоже в Америке. А некоторые еще в России, но не пишут, вернее, пишут, но почти не печатаются, за исключением, пожалуй,